Легкие шаги безумия - читать онлайн книгу. Автор: Полина Дашкова cтр.№ 35

– Понимаешь, брат моей подруги… Лена вкратце пересказала Митину историю, упомянула свой разговор с мужем на эту тему.

– Да, Леночка, с тобой не соскучишься, – улыбнулся в трубку Сичкин. – Любишь ты все усложнять. В истории с этим Синицыным я тоже, как и Серега, никакого криминала не вижу. А докторша… На наводку это не похоже, хотя всякое бывает. Может, и пошла какая-нибудь бывшая педиаторша в наводчицы. Одно утешает, воровать у вас с Серегой особенно нечего. Серьезных домушников ваша квартира вряд ли заинтересует.

– Разве только серьезные работают с наводкой?

– Как правило, да. Слушай, Лен, я пришлю к тебе человека, он поставит квартиру на спецсигнализацию. Если что, опер-группа будет у тебя через пять минут. Только включать не забывай, ладно? Мой человек тебя проинструктирует подробно. Дверь запирай на все замки, не ленись. И никого незнакомого в дом не пускай. – Миша усмехнулся:

– Честное слово, учу тебя, как семилетнего ребенка…

– Мишаня, спасибо тебе, и прости ты меня, глупую…

– Простить не могу! – сердито пробурчал Сичкин. – Серега приедет, скажу, чтоб за уши тебя отодрал. Для ума.

– Ладно, Мишаня, не ворчи. Я все поняла. Не добивай меня, и так противно. Знаешь, когда она ушла, я почему-то сразу почувствовала себя выжатым лимоном. Голова разболелась, коленки задрожали от слабости, так сделалось вдруг тошно ни с того ни с сего. Я ведь еще не подозревала, что она не врач из Филатовской. Вроде побеседовала с милым, приятным человеком, а потом было ощущение… знаешь, будто она меня рентгеном просвечивала насквозь или гипнотизировала… Ладно, не буду тебе морочить голову. Только скажи мне честно, не кривя душой: ты совершенно исключаешь связь между самоубийством Синицына и визитом докторши?

– Ну сама подумай, какая тут может быть связь?

* * *

Красивые женщины, особенно если они еще и умны, всегда были неприятны Регине. Но в отличие от большинства представительниц своего пола она себе в этом честно признавалась. Она могла признать про себя, что другая красивей, умней, лучше, и честно возненавидеть ее за это. Впрочем, ненависть не имела последствий, в том случае, если женщина эта не оказывалась у Регины на пути.

Ее с первой минуты раздражало все в Полянской – правильное, чистое, строгое лицо, длинная грациозная шея, небрежно стянутые в тяжелый узел темно-русые волосы, невысокая, тонкая, очень прямая фигура и даже маленькие бриллиантовые сережки в ушах – явно старинные, доставшиеся по наследству от какой-нибудь прабабушки, то есть задаром. Но особенно не понравились ей руки этой женщины – тонкие хрупкие запястья, длинные точеные пальцы с коротко подстриженными ногтями, без всякого маникюра.

Сколько времени и сил отдавала Регина собственным рукам, короткопалым, с широкой ладонью и толстыми плебейскими запястьями! Даже волшебники-хирурги в швейцарской клинике с руками не могли поделать ничего…

Конечно, Регина рисковала, когда устроила весь этот маскарад с врачом из Филатовской. Но сработал ее постоянный принцип: всегда надо познакомиться и поговорить с человеком. Того, с кем предстоит иметь дело, надо узнать поближе – насколько это возможно. А потом уж решать, опасен ли противник и чего от него ждать.

Регина много раз убеждалась, как важна старая истина: потенциального противника надо оценивать трезво, не считать его глупее себя. А для этого с ним надо пообщаться – хоть немного.

Она готовилась к встрече очень тщательно, меняла внешность продуманно и серьезно, стараясь, чтобы образ замотанного, но милого и внимательного детского врача из Филатовской больницы был стопроцентно достоверен.

Пожалуй, только одну ошибку она допустила – просидела слишком долго. Но это простительная ошибка – мог ведь человек просто устать и расслабиться за чашкой хорошего кофе. В принципе это вполне логично.

Да и не могла она уйти раньше. Разговор надо было довести до конца. Если бы Полянская поддержала тему суицида и рассказала историю Синицына, можно было бы на какое-то время успокоиться.

Но она ни словом не обмолвилась о брате своей подруги. А между тем не думать об этом она не могла. Другая женщина на ее месте обязательно бы выложила эту историю. В ситуации, которую так тонко выстроила Регина, самоубийство Синицына прямо-таки просилось в разговор.

Это все-таки чужое горе, а стало быть, не слишком больно помянуть его в досужей болтовне. Ведь дамская болтовня часто строится именно на таких вот «интересных» жизненных историях.

Но Полянская молчала. Значит, во-первых, самоубийство брата своей подруги приняла слишком близко к сердцу, постоянно и напряженно думает об этом, во-вторых, подсознательно не верит, что это – самоубийство. И в-третьих, не болтлива.

«А не слишком ли далеко я захожу? – спрашивала себя Регина. – Зачем Полянской лезть во все это? Синицын ей не муж, не брат, практически никто». И тут же отвечала себе: «Нет. Не слишком!»

Ольга Синицына, хоть и родная сестра убитого, не будет копать глубоко. Во-первых, она не обладает таким взрывоопасным количеством информации, во-вторых, невнимательна к деталям – даже не заметила царапин на мертвой руке брата. Но главное, у нее совершенно иной склад ума. Она – тактик, а Полянская – стратег. Синицына мыслит конкретно, а Полянская – абстрактно, она умеет обобщать и анализировать даже неочевидные, незрелые факты. Она – аналитик, то есть будет думать и действовать, пока не докопается до правды. Даже если это станет для нее опасным.

Более того, чем серьезней будет опасность, тем решительней она станет действовать, пытаясь понять и устранить причину, а не следствие.

«А может, убрать ее, не мудрствуя лукаво? – подумала Регина. – С суицидом здесь, конечно, не пройдет. Несчастный случай – это уже теплее. Но тоже опасно…»

Сидя в чужой уютной кухне и попивая вкусный крепкий кофе, Регина хребтом почувствовала опасность, Исходящую от своей гостеприимной собеседницы. А тут еще, прямо как нарочно, статья Кроуэла, которую Регина сама прочитала совсем недавно в «Нью-Йоркере»…

* * *

Кассета с Миниными новыми песнями попалась на глаза совершенно случайно. Она почему-то валялась в детской, на дне ящика с Лизиными игрушками. Отложив все дела, Лена тут же вставила ее в магнитофон. Возвращаться в никуда,

В позапрошлые года,

Где качается вода, черная, как сон, –

Запел чистый низкий голос. Лена слушала песню за песней. Конечно, Митя был талантлив. Но вряд ли ему стоило гак суетиться, искать продюсеров. Его песни как бы из вчерашнего дня. В них – острое чувство времени, но уже безвозвратно ушедшего – конца семидесятых – начала восьмидесятых. Они отлично звучали на слетах КСП и в разных маленьких клубах. Но сейчас надо как-то иначе писать и петь.