Родной берег - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Николсон cтр.№ 25

– Видишь ли, Эд, – говорил Ларри, – как там оно на самом деле, никто знать не может. У нас есть только убеждения, а их формируют наши чувства. Я, например, не могу представить, что смерть – это конец. Должно быть что-то еще. И так совпало, что Иисус сказал: есть что-то еще. Он сказал, что принес нам жизнь вечную. Что он Сын Божий. Не знаю, как это понимать, но таковы его слова. И еще – что нет ничего важнее любви и что царствие его не от мира сего. Все это кажется мне вполне возможным. Подумай, что станет с миром, если я буду знать все? Мир станет крошечным. Бытие куда громаднее, чем я. И оттого, что я не в силах понять всего, подобная возможность представляется мне не менее, а более вероятной. Мир не ограничивается моими знаниями. И твоими тоже. Это тебе и следует признать. Главное – принять, что нельзя познать всего. Оставь в своей философии место для чудесного. Оставь место надежде.

К концу этой речи Ларри по-настоящему разгорячился, – может быть, еще и от вина, окружающей темноты и величия усыпанного звездами неба.

– Знаешь, – рассмеялся Эд, – лучше бы я был тобой, чем собой. Столько любви. Столько надежды. Замечательно!

Он передал Ларри бутылку и, раскинув руки, пошел по траве, выделывая танцевальные па. Ларри поднес бутылку к губам, запрокинув голову, допил вино и отшвырнул ее прочь. Она упала в ручей.

Эд, покачиваясь, подошел к Ларри и взял его за руку:

– Ну что, шаферочек! Уж если мы собрались умирать, давай умрем вместе!

Они танцевали, громко смеясь, пока не потеряли равновесия и не повалились на землю. И так и лежали, не разнимая рук, тяжело дыша и улыбаясь звездам.

* * *

В субботу пятнадцатого августа Эд и Китти обвенчались в часовне Иденфилд-Плейс. Свадьба была скромной – и невеста, и жених в военной форме. Родители невесты, преподобный Майкл Тил и его супруга Молли, прибыли из Малмсбери. Родители Эда, Гарри и Джиллиан Эйвнелл, – из Хаттона в Дербишире. Шафером был Ларри Корнфорд. За столом на свадебном завтраке, устроенном Джорджем Холландом и бригадиром Уиллсом, молодых поздравили Луиза Кавендиш и командир Эда, полковник Джо Пиктон-Филлипс.

Гости старательно улыбались, изображая радость по поводу знаменательного события, особенно родители Китти. Впрочем, удавалось это с трудом. Семьи встретились впервые. Гарри Эйвнелл – высокий привлекательный мужчина, директор пивоваренной компании, но на пивовара больше походил розовощекий отец Китти. Джиллиан шутливо выговаривала сыну за то, что он венчается не в католической церкви.

– Да какая разница, мамочка? Ты ведь знаешь, что мне все равно, – ответил Эд.

– Так я тебе и поверила!

Китти понравилось это «мамочка», но ее немного смущало то, как он держится со своими родителями: ни объятий, ни поцелуев. Гарри во время брачной церемонии сохранял странную отрешенность, будто он лишь временно замещает отца жениха, покуда тот не явится.

Мать Китти болтала без умолку:

– Жаль, Гарольд не приехал, но, даже если бы ему дали увольнительную, толку бы не было. Понимаете, он в Северной Африке, с одиннадцатым гусарским полком, их еще прозвали «сборщики вишен». Они еще участвовали в атаке Легкой бригады. ^[10] Теперь-то у них бронемашины. Помню, как моей матери сообщили о гибели Тимми: он находился за линией фронта, в Пашендале, но один снаряд залетел туда – и все. Конечно, такое случается со многими, и все же… А теперь Гарольд там, в пустыне, хотя должен быть здесь с нами, и меня не оставляет мысль: что-то тут не так…

– Ну хватит, Молли, – попытался остановить ее муж. – Не порть Китти праздник.

* * *

Молодых отпустили на неделю в увольнение, и они уехали в Брайтон.

«Старый корабль», одна из немногих прибрежных гостиниц, не занятых военными, представляла собой ветхое строение со скрипучими ступеньками и отставшими от стен обоями. Единственным портье был больной старик. Девушка, назвавшаяся Милли, предложила отнести их сумки в номер, но Эд успокоил ее, что справится сам.

В номере имелась двуспальная кровать и окно с видом на набережную. За окном раскинулся пляж, усеянный бетонными противотанковыми блоками и мотками колючей проволоки.

– Пляж, скорее всего, заминирован, – заметил Эд. – Так что купаться не пойдем.

Море переливалось золотом в свете летнего вечера, но на Дворцовом причале – ни души. В середине его зиял пролом, сделанный на случай, если враг решит воспользоваться им в качестве пристани. Впрочем, людей вообще нигде не было видно: в городе действовал комендантский час.

– Может, стоило поехать в деревню, в нормальную гостиницу? – спросил Эд.

– Какая разница, – ответила Китти.

Эд мрачно оглядел убогую комнатушку. Китти показалось, будто он растерян.

– Что такое, Эд?

– Я хотел, чтобы тебе все казалось идеальным, – вздохнул он.

– А тебе?

– О, пока ты рядом, мне все равно.

– Что ж, я рядом. Что дальше?

Эд нежно обнял ее, Китти прижалась к нему всем телом.

– Я так люблю тебя, Китти!

– И я тебя!

– Я люблю тебя так сильно, что не могу думать, двигаться, даже дышать.

– Это уж слишком, – улыбнулась Китти. – Лучше люби меня меньше, но дыши как положено.

Он приник к ее губам.

А потом они лежали рядышком на гостиничной кровати: от каждого движения ее пружины издавали пронзительный скрежет. Какое-то время молодожены старались не двигаться, что удавалось с трудом. Стоило пошевелиться, как концерт возобновлялся с новой силой. Наконец они устроились на самом краю, где пружины оказались потише, зато появился риск свалиться на пол.

Эд замер, крепко сжимая Китти в объятиях:

– У нас есть выбор. Либо не двигаемся, либо скрипим.

– Давай поскрипим.

* * *

Воскресным утром, прогуливаясь вдоль берега, они дошли до зенитной пушки «Бофорс», стоящей у «Гранд-отеля». Компания канадских солдат играла в футбол, соорудив ворота из рюкзаков. Солнечные блики плясали на поверхности моря, и на пятнах мазута, покрывающих гальку за колючей проволокой, и на тусклом металле пушки. Перед ними тянулся Западный причал – тоже изувеченный. Там, за морем – Франция.

Легонько прижимаясь к Эду, Китти крепко держала его за руку. И любила так, что делалось больно.

«Я замужем, – думала Китти. – Теперь он принадлежит мне. И душой, и телом».

Она любила его тело. Любила чувствовать, как он прижимается к ней там, внизу. Хотелось рассказать об этом, но неловко, нет нужных слов. Китти лишь крепче сжала ладонь Эда. Около зенитной пушки они остановились и замерли в поцелуе. Солдаты, прекратив пинать мяч, аплодировали молодоженам.