Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма - читать онлайн книгу. Автор: Ха-Джун Чанг cтр.№ 8

Гонконг был передан Британии по итогам Нанкинского договора 1842 года, окончившего Опиумную войну. Это был особенно постыдный исторический эпизод даже по стандартам империализма XIX века. Из-за возросшего пристрастия британцев к чаю у страны возник огромный дефицит торгового баланса с Китаем. В отчаянной попытке прикрыть эту брешь Британия начала экспортировать в Китай индийский опиум. То, что продажа опиума в Китае была нелегальной, никак не могло воспрепятствовать достижению благой цели сведения баланса. Когда какой-то китайский чиновник в 1841 году изъял незаконный груз, британское правительство воспользовалось этим как предлогом, чтобы раз и навсегда решить проблему, объявив войну. В войне Китай потерпел жестокое поражение и вынужден был подписать Нанкинский договор, по которому ему пришлось «уступить» Гонконг Британии и отказаться от права устанавливать собственные пошлины.

Вот так-то: самопровозглашенный лидер «либерального» мира объявил войну другому государству, потому что оно мешало обороту наркотиков. Истина состоит, что свободное обращение товаров, людей и денег под гегемонией Британской империи между 1870 и 1913 годами (первый период глобализации) стало возможным скорее благодаря военной мощи, а не силам рынка. Помимо Британии, свободную торговлю в то время практиковали только слабые страны. У них практически не было выбора: их склоняли к этому либо как колонии, либо посредством подписания «неравных договоров» типа Нанкинского, которые к тому же лишали их права устанавливать собственные пошлины и заставляли соглашаться с низкими тарифами (3–5 %) .

Несмотря на ключевую роль в распространении «свободной» торговли в конце XIX – начале ХХ века, колониализм и неравные договоры почти не упоминаются ни в одной из множества книг, пропагандирующих глобализацию . Даже когда о них говорят открыто, роль этих факторов в целом оценивается как позитивная. Например, в нашумевшей книге «Империя. Чем современный мир обязан Британии» ^[10] британский историк Ниал Фергюсон честно упоминает многие неприглядные дела Британской империи, в том числе и Опиумные войны, но заявляет, что в целом империя играла положительную роль и была, возможно, самым дешевым способом обеспечить свободу торговли, которая идет на пользу всем . Однако дела стран, находившихся под колониальным управлением или связанных неравными договорами, были не очень. В период с 1870 по 1913 год доход на душу населения в Азии (за исключением Японии) рос на 0,4 % в год, в то время как в Африке – на 0,6 % . Тот же показатель в Западной Европе составлял 1,3 %, а в США – 1,8 % . Особенно интересно отметить, что латиноамериканские страны, которые в то время сохраняли автономию в области установления пошлин и имели едва ли не самые высокие в мире тарифы на ввоз, не уступали в росте США . Принуждая слабые нации к свободной торговле при помощи колониализма и неравных договоров, богатые страны сохраняли у себя довольно высокие пошлины, особенно в части промышленных тарифов (подробнее поговорим об этом в следующей главе). Например, Британия, родина свободной торговли, до середины XIX века, когда она действительно обратилась к свободному рынку, была одной из самых протекционистских стран в мире. В 1860–1870-е годы в Европе действительно существовало подобие свободной торговли, особенно в части нулевых тарифов в Британии. Однако этот период был весьма коротким. С 1880-х годов большинство европейских стран начинают снова возводить барьеры частично для того, чтобы защитить своих фермеров от импорта дешевых пищевых продуктов из Нового Света, а частично – для поддержки собственной зарождающейся «тяжелой и химической промышленности» – производства стали, химикатов и механизмов . Наконец, как я уже говорил, даже Британия – главный организатор первой волны глобализации – отказалась от свободной торговли и в 1932 году вновь ввела ввозные пошлины. Официальная история говорит по этому поводу, что Британия «поддалась искушению» протекционизма. Но при этом обычно умалчивает, что причиной стало начало упадка экономического превосходства империи, которое, в свою очередь, было вызвано успехами протекционистской экономики стран-конкурентов, особенно США, развитием у них собственных новых отраслей промышленности.

Таким образом, история первой глобализации рубежа XIX–XX веков оказывается полностью переписанной в угоду ортодоксальному неолиберализму. Мало внимания уделяется истории протекционизма современных богатых государств, а империалистские источники укрепления мировой интеграции развивающихся стран нашего времени вообще почти не упоминают. Отказ Британии от свободной торговли, которым завершился этот эпизод, тоже преподносят предвзято. Редко говорится о том, что причиной этому стало как раз-таки успешное применение протекционизма в странах-конкурентах.

В официальной истории период после Второй мировой войны изображается как время незавершенной глобализации. Несмотря на значительное повышение интеграции богатых государств, экономика которых росла ускоренными темпами, большинство развивающихся стран, как утверждается, воздерживались от полного участия в мировой экономике до 1980-х, что возводило препятствия на их пути к экономическому прогрессу.

В таком изложении процесс глобализации богатых стран в это время представлен некорректно. Да, эти государства действительно существенно снизили свои тарифные барьеры с 1950-х по 1970-е годы. Но это не мешало им придерживаться других законов о национальных интересах, поддерживающих собственную внутреннюю экономику: использовать субсидии (особенно на научные разработки), государственные предприятия, правительственную выдачу банковских кредитов, контроль над движением капитала и т. д. Перейдя на внедрение неолиберальных программ, эти страны замедлили рост. В 1960–1970-е годы среднедушевой доход в богатых странах рос на 3,2 % в год, а в два последующих десятилетия существенно замедлился – до 2,1 % .

Однако опыт развивающихся стран освещается еще более однобоко. Официальные историки глобализации описывают послевоенный период как эпоху экономических катастроф. Их причиной, по мнению этих авторов, стала вера в «неправильные» экономические теории, из-за которых многие государства решили, что смогут обойти логику рынка. В итоге они приостанавливали развитие отраслей промышленности, в которых преуспевали (сельское хозяйство, добыча сырья и трудоемкое производство), и продвигали так называемых белых слонов – масштабные и престижные проекты, затраты на которые превышают пользу от них. Самый известный пример – реактивные самолеты, которые строились в Индонезии при помощи огромных субсидий. Право на «асимметричную защиту», которое развивающиеся страны выторговали в 1964 году у ГАТТ, изображается в хорошо известной статье Джеффри Сакса и Эндрю Уорнера как «та самая веревка, на которой они повесили собственную экономику» . Густаво Франко, бывший президент Бразильского центробанка (1997–1999), высказался так же, правда, более кратко и грубо. По его словам, он ставил цель «зачеркнуть 40 лет глупости», а выбор был лишь между тем, чтобы стать «неолибералами или неоидиотами» .