И все мы будем счастливы - читать онлайн книгу. Автор: Мария Метлицкая cтр.№ 17

Но выбор сделан, и главное, что есть деньги. Путь открыт – добро пожаловать!

В целом, надо сказать, все складывалось довольно удачно. Про родителей и алчных бывших жен истории рассказывали разные, и даже страшные, между прочим, – Кира их слышала. К своим решила пока не ездить – пусть успокоятся. Правда, время поджимало – пора было оформлять документы, а без разрешения от родителей это было невозможно.

Дел было полно. Все-таки купили по мелочи: две кастрюли, пару сковородок, дешевый сервиз – это все называлось «на первое время». Кира воодушевленно бегала по магазинам – раньше такое за ней не водилось. С работы она уволилась – по-другому было нельзя. В Медведках телефона не было, позвонить родителям было невозможно. Наконец она собралась с духом и поехала – дальше откладывать было нельзя. На станции позвонила – трубку сняла мать. Услышав Кирин голос, заплакала:

– Доченька, дочка!

Кира от неожиданности оторопела – не ожидала такого приема. От волнения сердце заколотилось – вернулась на перрон и купила у бабульки букетик подснежников.

У двери квартиры постояла, попыталась справиться с волнением, выдохнула и наконец позвонила.

Мать тут же открыла дверь и выкрикнула в квартиру:

– Отец! Кирочка наша!

Кире опять показалось, что она попала не туда, не к своим – такого не может же быть!

Мать обнимала ее, вглядывалась в ее лицо, гладила по голове и причитала. Было такое ощущение, что встретились они спустя долгие годы разлуки – будто Кирина эмиграция давно состоялась и вот наконец пришло время долгожданной встрече.

Отец молчал и на дочь не смотрел, но и в его глазах осуждения не было. Переживает, увидела Кира. Просто страдает – и все. И в эти минуты ей снова стало невыносимо стыдно и больно – кажется, так стыдно и больно не было никогда. «Какая же я дрянь! – подумала она. – Просто законченная тварь и сволочь! Конечно, они любят меня и очень страдают. Теряют единственную дочь. Навсегда». Кира обняла мать и разревелась.

Это был лучший, самый трогательный день в их семье за последние лет десять. И, конечно, самый несчастливый. Но именно в то дождливое весеннее воскресенье Кира почувствовала себя дома, в семье.

Мать хлопотала на кухне, причитая и охая, что нет воскресного обеда: «Ты же не предупредила нас, Кирочка!» Да и никакого другого обеда не было, что для матери было невозможно. «Без супа и компота нет семьи», – всегда говорила она. Но, Кира заметила, холодильник был пуст, чашки после завтрака не помыты, да и после ужина, кажется, тоже – грязная посуда была навалена в переполненной мойке. На подоконнике скорчилась засохшая герань – и это было странно и невозможно: цветы свои мать обожала и берегла. Киру поразили давно не метенный пол, пыль на шкафах и – главное – стойкий запах ментола и валерьянки.

Мать очень сдала за это время, хотя прошло-то всего ничего. А как будет дальше, после ее отъезда?

Кира страдала. Первая радость и облегчение от перемирия отошли – как не было. И она разглядела лица родителей – одутловатое и болезненное отца, серое, с темными подглазьями матери. Увидела ее дрожавшие руки. Застиранный, блеклый от времени халат с затертыми обшлагами, старые, стоптанные на задниках тапки. И материнские пятки – заскорузлые, темные, как кусок старой коры. А она всегда следила за собой – никогда не пропускала маникюр и укладку. Отец тяжело и хрипло дышал. Губы у него были бескровные, голубоватые.

Мать чистила вялую, проросшую картошку и, порезав палец, громко расплакалась.

Кира поняла, что отвыкла от них. В последнее время ездила к ним с неохотой, зная, что ее ждет: вечные нравоучения, жалобы на хворобы и прочее, какие-то сплетни про соседей, которых она и не знала. Она привыкла думать о родителях с некоторым презрением. Мать – типичная гарнизонная жена. Вечные хозяйственные хлопоты – закрыть на зиму побольше банок с «консервой», как она говорила. И Киру эта «консерва» страшно бесила. Вечное откладывание денег «на черный день» – казалось, что всю свою жизнь они ждали черного дня.

Киру буквально трясло от «важного» мероприятия – обязательного, всегда торжественно обставленного, – закваски капусты на зиму. И почему? Почему ее так раздражали эта покупка кочанов почти в промышленных масштабах и весь дальнейший процесс? Капусту отец и мать солили вместе. Отец рубил, мать перемешивала горку наструганной капусты с морковью и солью, перетирала ее и комментировала:

– Отличная, Кость! Смотри, сколько сока!

Этот жизненно важный процесс занимал все воскресенье – нарубить, перетереть, утрамбовать в два эмалированных ведра – зеленое и темно-синее, оба со сколами. Ведра эти путешествовали с ними по гарнизонам, Кира их помнила.

Когда ведра были заполнены, отец торжественно и гордо выносил их на балкон. Мать подметала кухню, и они, усталые, но счастливые, садились пить чай. Мать продолжала возбужденно вещать:

– Ну все, Кость, слава богу! Витамины на зиму есть – запаслись!

И отец важно крякал, угукал и довольно кивал.

А этот невыносимый шиповник? Собирали его в лесу – лесной, конечно, полезнее. Сушили в духовке, сортировали и укладывали в трехлитровые банки. Банки покрывали марлей – чтобы ценная ягода не покрывалась коварной плесенью. И пили, пили этот кошмарный, кисловатый и почти безвкусный шиповник всю зиму и весну, почти до тепла!

Вечное «достать», «отложить», «запастись». Вечные клубки старой шерсти, из которой по пятому разу вязались свитера и шапки – страшные, косматые, размытых цветов.

Кира, выходя из дома в школу, тут же срывала шапку и прятала в портфель. А мать восхищалась:

– Такой шерсти сейчас нет. И не ищи!

Как будто Кира пыталась!

А запах нафталина из шкафа? А появление моли как вселенская трагедия? Кажется, даже моль брезговала этой «едой» – на «настоящей» шерсти следов нашествия не находили.

Кира считала родителей мещанами, мелкими и скучными обывателями, недостойными уважения. Она презирала их и тяготилась ими. Именно поэтому так рано сбежала из дома – торопилась с замужеством.

А ее первая свадьба? Как скривились их лица, когда они с Володей решили отпраздновать свадьбу в кафе! И кафе-то – скромней не бывает. Но родители напряглись – зачем тратить такие деньги?

– Какие? – смеялись Кира и ее будущий муж. – Подумаешь, тоже мне, деньги!

Кира отлично знала, что сбережения у родителей есть. Отец получал неплохо – военный. Да и откладывали всю жизнь. «По копеечке, – как говорила мать, – а копейка рубль бережет!» Да ничего им не стоило вытащить из загашника рублей тридцать-сорок и подарить детям радость! Так нет – справим дома. Можно у нас.

Как Кире тогда было стыдно! Конечно, страшно обиделась и сделала наперекор. Дома? Пожалуйста – для родни. А мы с друзьями пойдем в кафе! На свои! Какие там свои? Двадцатку подбросила свекровь, еще двадцатку дал Володин отец. Ну и пошли – семь человек. И было здорово! Заказывали без оглядки – денег полно. Салат столичный, нарезки мясная и рыбная, красная икра в яйце, цыпленок-тапака с жареной картошкой и кофе с мороженым. Торт принесли с собой. Шампанское, красное вино тоже в избытке. А главное – танцевали! Танцевали весь вечер.