Екатерина II, Германия и немцы - читать онлайн книгу. Автор: Клаус Шарф cтр.№ 116

Страница

Еще в 1772 году Иоганн Якоб Мозер констатировал, что во времена, прошедшие после Петра I, в отличие от самой эпохи его правления, «у императорского двора и отдельных штатов Германской империи было много связей с Россией; напротив, у Германской империи в целом – нет…». О посланнике русского двора при имперском сейме (рейхстаге) Мозер писал, что и тот «не причастен ни к каким государственным делам» ^[1095]. Однако именно в это время наметилась перемена в германской политике России. Через два года после раздела Польши и через три месяца после заключения Кючук-Кайнарджийского мира петербургское правительство, в очередной раз после Семилетней войны, подвело некоторые итоги своего политического курса в отношении империи и указало его новое направление в инструкциях, данных в сентябре 1774 года будущему посланнику Екатерины при имперском сейме Ахацу Фердинанду фон дер Ассебургу относительно его обязанностей. Правительство Екатерины признало пользу от союза с прусским королем и обвинило Кауница в зависти к успехам Петербурга. Отмечалось, что, хотя изменение политического курса, осуществленное Петром III, не позволило России повлиять на заключение мира в 1763 году, с тех пор мудрость и решительность императрицы позволили ей занять выдающееся место внутри системы великих держав. В состязании между Австрией и Пруссией за благосклонность России спор был легко решен в пользу Пруссии из-за связи Вены с Версалем. В остальном же венский двор из-за своей враждебности по отношению к Фридриху сам связывал себе руки внутри империи. Имперские князья думали лишь о своих интересах, а не об интересах Corps Germanique ^[1096], а едины они были лишь преследуя цель сохранения имперской конституции, гарантировавшей им их права. Позиция России по отношению к империи не осложнялась ни конфликтом интересов, ни взаимными правовыми претензиями, что давало ей возможность обрести доверие имперских штатов. Хотя Вена предводительствовала католической партией, а Фридрих стоял во главе Corpus Evangelicorum ^[1097], их превосходство в силе не позволит установить настоящего доверия внутри империи, даже когда конфессиональные мотивы не будут играть своей роли, были уверены в Петербурге. Державы-гаранты – Франция и Швеция – были лишь фантомами, первая – как слишком заинтересованный сосед и союзник Австрии, вторая – в силу своей слабости после Северной войны. Посланнику поручалось поддерживать добрые отношения со всеми князьями, которые будут искать контактов с ним для себя лично или с целью совершенствования имперской конституции, и со всеми семьями, связанными узами родства с российским императорским домом. Для получения более подробных инструкций посланнику следовало разузнать о взаимоотношениях и интересах каждого из штатов империи, о партийных группировках внутри нее и их связях с другими державами ^[1098]. Из сказанного можно заключить, что обновленная германская политика России не была направлена на поддержку союза с Пруссией. Ее целью было скорее самостоятельное соблюдение российских интересов, пусть пока и не слишком конкретных. Она по-прежнему стремилась контролировать равновесие сил в империи. Однако если до сих пор о заинтересованности России в его соблюдении заявлялось лишь извне, через притязания на первенство, то отныне дипломаты императрицы должны были своей деятельностью содействовать балансу сил в империи. Во избежание риска заключения Австрией и Пруссией двусторонних соглашений об аннексии территорий внутри империи по польскому образцу петербургское правительство сочло необходимым провозгласить в качестве второй цели своей германской политики сохранение имперской конституции. В этом вопросе оно могло рассчитывать по крайней мере на совпадение своих интересов с интересами мелких имперских штатов. Итак, многое свидетельствует в пользу того, что политическая концепция Ассебурга вернулась к своему автору в виде инструкции Панина, одобренной Екатериной ^[1099].

Фридрих рассчитывал превратить спор о баварском наследстве, разгоревшийся в 1778–1779 годах, в продуктивный апогей русско-прусских отношений. В отличие от принца Генриха и министра Герцберга король не был на сей раз настроен сохранять мир с помощью очередной земельной сделки за счет Польши ^[1100]. Он хотел раз и навсегда поставить на место жадных до компенсаций Габсбургов при военной поддержке России. Вместо этого, однако, конфликт стал поворотным пунктом российской внешней политики вообще и ее германской политики в частности. После провозглашения Иосифа римским императором в 1765 году Фридрих неоднократно предупреждал, что Австрия постарается использовать баварское наследство как средство обеспечить себе однозначный перевес в империи. Самого себя он усердно выставлял защитником мелких имперских княжеств, проча Екатерину на роль защитницы всей имперской конституции от произвола императора ^[1101]. Когда в конце 1777 – начале 1778 года баварский курфюрст Макс Иосиф умер и права на наследство действительно вступили в силу, русское правительство уже не могло отделываться пустыми заявлениями. Фридрих постарался повлиять на мнение Петербурга в своем духе, отправив туда подробный труд своего министра Герцберга, доказывавшего безосновательность притязаний Австрии ^[1102]. Прусский король намеревался воспрепятствовать присвоению габсбургским домом курфюршества военными средствами, рассчитывая при этом на помощь России, но Екатерина, хотя и осудила амбиции Иосифа, не могла позволить, чтобы Россия была вновь втянута в вооруженный спор из-за германских дел. Более того, она достигла взаимопонимания с Францией, также действовавшей в интересах мирного разрешения спора ^[1103]. Если Фридрих и надеялся, что бóльшая вовлеченность России в дела империи принесет долгосрочную пользу Пруссии, то эта идея была обречена на провал с самого начала. Екатерина преследовала диаметрально противоположную цель: укрепить авторитет России в империи, по возможности даже институционализировать его и положить конец попыткам Фридриха руководить политикой Петербурга. Со времен Петра I Россия поддерживала дипломатические связи лишь с Веной, Берлином, Дрезденом и Нижнесаксонским имперским округом (включая ганзейские города), с 1746 года – с имперским сеймом, а с 1774 года – и с княжеством-епископством Любеком с центром в Эйтине ^[1104]. Чтобы оторваться от буксира прусской политики в империи и противостоять острым кризисам, подобным угрожавшей разразиться войне за баварское наследство, было необходимо выстроить дипломатические отношения с другими штатами империи, завязать и поддерживать коммуникацию с возможно большим числом центров власти и углубить познания в структуре империи как с исторической, так и с конституционно-правовой точки зрения.

Страница