История христианской церкви. Том 2. Доникейское христианство. 100-325 г. по Р. Х. - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Шафф cтр.№ 57

Мы встречаем похожие взгляды, хоть выраженные не так ясно и решительно, в Первом послании Климента Римского к коринфянам, в послании Смирнской церкви о мученичестве Поликарпа и в «Пастыре Ермы».

2. Ириней более подробно говорит о церкви. Он называет ее спасительной гаванью, путем спасения, вратами к жизни, раем в этом мире, от деревьев которого, то есть Священного Писания, мы можем есть, за исключением древа познания добра и зла, которое он воспринимает как символ ереси. Церковь неотделима от Святого Духа; это Его дом, воистину единственное Его жилище на земле. «Там, где церковь, — говорит Ириней, — ставя церковь на первое место, в истинно католическом, соборном духе, — там и Дух Божий, а где Дух Божий, там вся благодать» ^[264]. Только в лоне церкви, продолжает он, мы можем быть вскормлены к жизни. К ней должны мы прибегать, чтобы стать причастными Святого Духа; отделение от нее — отлучение от общения Святого Духа. Еретики, по его мнению, — враги истины и сыны сатаны, их поглотит ад, как Корея, Дафана и Авирона. В этом отношении характерна известная легенда о встрече апостола Иоанна с гностиком Керинфом и Поликарпа — с Маркионом, «первенцем сатаны», которую и рассказывает Ириней.

3. Тертуллиан первым проводит сравнение церкви с Ноевым ковчегом, позже ставшее классическим в римском католическом богословии; он также приписывает авторство ересей дьяволу, без каких–либо ограничений. Что касается расколов, то он сам был виновен в подобном, так как присоединился к монтанистам и резко выступал против католиков в вопросах дисциплины. Поэтому его нет в католических списках patres ^[265], только в списках scriptores ecclesiae ^[266].

4. Даже Климент Александрийский и Ориген с их склонностью к духовным вопросам и идеализации не являются исключением из правила. В словах последнего: «Вне церкви никто не может спастись» ^[267], — принцип католической исключительности представлен так же недвусмысленно, как у Киприана. Однако мы находим у него, наряду с очень строгим осуждением еретиков, мягкие и терпимые выражения; он даже предполагает, на основании Рим. 2:6 и далее, что в будущей жизни честные иудеи и язычники получат подобающую награду, некое небольшое благословение, хоть и не собственно «вечную жизнь». Позже он сам был осужден как еретик.

Среди прочих греческих богословов III века Мефодий, оппонент Оригена, в особенности был высокого мнения о церкви, в своем труде Symposion он поэтически описывает ее как «Божий сад в красоте вечной весны, сияющий богатейшим великолепием дарующих бессмертие плодов и цветов», а также как девственную, непорочную, вечно молодую и прекрасную царственную невесту Божественного Логоса.

5. Наконец, Киприан в своих Посланиях, прежде всего в своем классическом трактате De Unitate Ecclesiae, написанном в 251 г., во время раскола Новациана, не без влияния иерархической гордости и духа отделения наиболее ясно и решительно развил древнекатолическое учение о церкви, ее единстве, всеобщности и исключительности. Он — типичный защитник зримого, осязаемого церковного единства, и он был бы лучшим папой, чем любой из пап до Льва I, но при этом он был против папства и против Рима, когда не сходился с папой во мнениях. Августин чувствовал эту непоследовательность и полагал, что Киприан искупил ее только кровью мученичества. Но сам Киприан никогда не раскаивался. Кратко изложим его взгляды.

Католическая церковь изначально была основана Христом на одном лишь святом Петре, чтобы, несмотря на равенство апостолов в плане власти, единство оставалось самой сутью ее существования. С тех пор церковь оставалась едина в непрерывной преемственности епископов, словно единственное солнце, лучи которого расходятся повсюду. Попробуйте отделить от солнца один луч, — так и единство света не допускает расколов. Отломите ветвь от дерева, — и она не принесет плода. Отсеките ручей от его истока, — и он высохнет. Вне этой эмпирической ортодоксальной церкви, организованной епископально и централизованной в Риме, Киприан вообще не мог вообразить себе христианства ^[268] — не только среди гностиков и других радикальных еретиков, но даже среди новациан, которые не отличались от католиков основными положениями учения и только избрали альтернативного епископа в интересах своей строгой дисциплины покаяния. Тот, кто отделяется от католической церкви, — чужой, мирской человек, враг, он сам себя обрекает на осуждение, его следует избегать. Кому церковь — не мать, тому Бог не может быть Отцом ^[269]. Как никто из бывших вне ковчега Ноя не мог спастись во время потопа, так никто из находящихся вне церкви не спасется ^[270]; она одна — носительница Святого Духа и всей благодати.

В спорах о крещении еретиков Киприан настаивал на принципе исключительности еще более последовательно, чем римская церковь. Он полностью отвергал подобное крещение, в то время как Стефан считал его действительным, то есть, строго говоря, признавал возможность рождения свыше, а следовательно, и спасения, вне соборной церкви. В этом вопросе даже римская система, обычно такая последовательная, оставляла лазейку для широты взгляда и по сути отказывалась от своего теоретического принципа исключительности. Киприан же придерживался этого принципа, — но, претворяя его в жизнь, он был вынужден выступить против папы, в котором признавал преемника Петра и видимый центр единства, — а тем самым Киприан отрицал высшее право Рима на решение проблем и существование непогрешимой инстанции для улаживания доктринальных разногласий и протестовал против отождествления церкви вообще с церковью римской. Если он имел право на такой протест во имя строгой исключительности, то разве Греческая церковь и тем более евангельские церкви не имеют гораздо больше права протестовать против римской исключительности во имя более свободного и всеобъемлющего представления о Церкви?

Мы свободно можем признать глубокую и прекрасную истину, лежащую в основе этого древнего католического учения о церкви, а также историческую важность этой истины как в тот период гонений, так и для великих миссионерских свершений среди варваров в средние века, но мы не можем игнорировать тот факт, что отчасти это учение о церкви было основано на ложном выводе, который с течением времени, после объединения церкви с государством или, иначе говоря, с миром, стал все сильнее и сильнее бросаться в глаза и вызвал внутренний протест, который все время усиливался. Этот ложный вывод — слепое отождествление духовного единства церкви с единством ее организации, настаивающее на внешнем единообразии в ущерб свободному развитию, смешение могущей ошибаться эмпирической церкви, или временного этапа развития христианства, с идеальным и вечным Царством Христа, которое не будет совершенно в своем проявлении до славного второго пришествия своего Главы. Принцип Писания «вне Христа нет спасения» был извращен и сведен к принципу Киприана «вне [видимой] церкви нет спасения», — и оставался всего лишь один шаг до фундаментального заблуждения римского католицизма: «Вне Римской церкви нет спасения».