Неизвестные страницы истории советского флота - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 80

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Неизвестные страницы истории советского флота | Автор книги - Владимир Шигин

Cтраница 80
читать онлайн книги бесплатно

— Держитесь! — вздохнул Пашин. — И будьте на связи!

Восьмой отсек и пульт главной энергетической установки (ГЭУ), несмотря на все попытки до них дозваться, молчали…

Прибежал рассыльный от Бессонова.

— Командир приказал выводить людей из шестого в пятый!

— Ясно! — Пашин вытер рукавом струящийся по лицу пот. — Шестой, ответьте!

— Слушаю, шестой! — отозвалось в телефонной трубке.

— Как обстановка?

— Дым быстро прибывает. Дышать уже почти нечем, но держимся!

— Командир приказал переходить в пятый! Внимание на герметичность! По переходу доклад!

— Есть! — коротко выдохнул шестой. — Выполняем!

Не поминайте нас лихом!

Между тем в двух отрезанных от внешнего мира отсеках, седьмом и восьмом, происходили события трагические.

С первой же минуты пожара, задраенные по тревоге, они превратились в маленькие осажденные крепости, вынужденные самостоятельно бороться с самым страшным врагом подводников — огнем. И если большинство отсеков все же поддерживало между собой связь, то о том, что происходило в этих двух, не знал никто.

Вспыхнувший в седьмом отсеке пожар был ужасающ. Объятые пламенем, оглушительно рвались банки с регенерацией, выделяя кислород, от которого пожар разгорался еще больше. Отсек быстро наполнился удушливым дымом.

Из воспоминаний матроса Федора Гропилы: «…Был в седьмом, изучал схему преобразователя. Услышал чей-то крик: „Тревога!“ Выскочил из трюма наверх. У „Каштана“ стоял капитан-лейтенант Кузнеченко и докладывал в центральный о пожаре. Нам он приказал держать обороты обеих турбин и выполнять все команды. Потом Кузнеченко закричал: „Приготовить ИДА!“ Я схватил свой аппарат, висевший над каютой левого борта. Из каюты выскочил капитан 3-го ранга Хаславский и побежал на пульт. Было очень много дыма, ничего не видно. Я стал соединять маску с батареей. Мимо пробежал в восьмой отсек капитан-лейтенант Симаков. У меня не хватало воздуха, я начал задыхаться, было очень плохо и я еле дополз до переборки восьмого отсека. Переборка была открыта. Меня схватил за руку мичман Бленщенков и перетащил в восьмой…»

Пожар в седьмом был настолько стремительным, что подводники едва успевали включиться в дыхательные аппараты. Выделяемая при горении окись углерода при концентрации в 0,08 % уже чрезвычайно опасна, при 1,4 % смерть молниеносна. В седьмом отсеке концентрация окиси углерода превышала предельно допустимую в тысячи раз.

Благодаря распорядительности командира отсека капитан-лейтенанта Кузнеченко из седьмого успели выскочить почти все, кроме молодого матроса Девяткина, который растерялся в дыму и не смог быстро включиться в аппарат. Именно он открыл скорбный и длинный список жертв той трагедии.

Но в седьмом на пульте ГЭУ остались еще четверо, и не помышлявших об оставлении отсека — первая смена пульта главной энергетической установки: капитан 3-го ранга Хаславский, капитан-лейтенант Чудинов, старшие лейтенанты Чугунов и Шостаковский.

Работая над книгой, я часто обращался за помощью к ветерану К-8 капитану 2-го ранга в запасе Геннадию Алексеевичу Симакову. Именно он, тогда еще молодой капитан-лейтенант, находился на пульте ГЭУ, когда прозвучал сигнал аварийной тревоги. Именно он был последним, кто видел оставшихся на пульте…

Согласно боевому расписанию по сигналам аварийных и боевых тревог, вахту на пульте несет наиболее подготовленная первая смена. Спустя какие-то секунды все они были уже на посту. На бегу обменялись репликами о пожаре. Симаков же бросился в корму лодки к девятому отсеку, командиром которого он был, чтобы там принять командование на себя.

Через несколько минут седьмой отсек опустел, и только в наглухо задраенной выгородке ГЭУ остались четверо офицеров, отрезанные от всего живого языками бушующего пламени.

Людям, далеким от подводных лодок, очень сложно понять, какой страшный и трагический смысл кроется за словами «пожар в отсеке». Ведь каждый герметичный отсек — будто большая консервная банка, в которой весьма ограничен объем воздуха. Поэтому даже самое пустячное с точки зрения живущего на берегу человека возгорание на лодке протекает совершенно по-иному. Прежде всего, практически мгновенно появляется полная задымленность и людям становится нечем дышать, так как воздух выгорает в несколько секунд. А ведь оказавшимся в аварийном отсеке необходимо не только выжить, но и победить огонь. Для этого смежные с аварийным отсеки мгновенно задраиваются наглухо. Теперь из огня не уйти! Таков жестокий, но вынужденный закон подплава: застигнутые пожаром в отсеке не имеют права на убежище в других отсеках, они обязаны оставаться на посту, победив стихию или погибнув. Ведь иначе пламя распространится по всей лодке и смертей будет много больше.

Итак, задыхаясь от дыма и жара, в полной темноте подводники начинают борьбу с пожаром, одновременно пытаясь найти дыхательные аппараты, но и это не просто сделать, даже прекрасно зная каждый сантиметр своего отсека, ведь каждый сантиметр буквально напичкан всевозможными механизмами, через которые и в обычной ситуации не так уж легко протиснуться. Подводники старшего поколения помнят и знаменитый ИДА-59 (индивидуальный дыхательный аппарат образца 1959 года). Громоздкие и необыкновенно тяжелые, ИДА-59 не имели своего специального штатного места, а потому их пристраивали там, где удавалось: над механизмами и за агрегатами, так что добраться до них было тоже не так-то просто. Но даже найдя на ощупь дыхательный аппарат, подводник еще не чувствует себя спасенным. Прежде всего ИДА необходимо надеть, перевести в рабочее состояние и самое главное — его необходимо еще «раздышать», на что уходило тоже какое-то время. И только после этого подводники, те, кто остались живы к этому времени, могут по-настоящему заняться тушением огня. А пламя уже обжигает их тела, плавит на лицах резиновые маски, заливает потом глаза…

Ветераны лодки рассказывают, что, когда атомоход стоял в ремонте, офицеры-механики решили сделать на пульт особые кресла. Сами разработали чертежи, сэкономили спирт и на него заказали кресла рабочим. Затем была целая операция по затаскиванию их на пульт. Кресла эти были предметом гордости управленцев К-8 и жгучей зависти офицеров других экипажей. Имеющие несколько фиксированных положений, с подголовниками и подлокотниками, радующие взгляд зеленой обивкой, они были как островок земной жизни среди спартанского аскетизма лодочного убранства. Именно в этих креслах встретили свой смертный час офицеры первой смены.

Встречаясь с оставшимися в живых членами экипажа «восьмерки», командирами электромеханических боевых частей лодок этого проекта, я неизменно спрашивал одно и то же: «Была ли хоть какая-то возможность спасения у офицеров, оставшихся на пульте?» Все они отрицательно качали головами. А бывший член экипажа К-8 капитан 2-го ранга в отставке Белов рассказал следующее: «Из выгородки пульта существовал аварийный лаз, по которому в случае необходимости подводники могли теоретически выбраться, но практически лаз этот, по головотяпству ли, некомпетентности ли, был сделан настолько узким, что в него не смог бы протиснуться и ребенок, не говоря уже о взрослом человеке, да еще с дыхательным аппаратом. Думаю, что ребята это понимали не хуже меня».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению