Кащеева наука - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Рудышина cтр.№ 53

Не может такого быть…

И не будет.

И понимаю я, ведомая подводным течением через сталактитовые пещеры, что увижу я еще наземный мир.

Огромная воронка, на дне которой сверкала перламутровая башня, чьи стены были украшены жемчугом, открылась моему взору — и оттуда показались две зеленоволосые девы в нарядах из водорослей и тины. Огромные рыбьи глаза — водянистые, жуткие, перепончатые руки, прикосновения которых выстудили сердце, и шепот — словно вода на перекатах, словно шелест ветра в камышах.

Множество рыб сопровождали нас, пока спускались мы в этот разлом, на дне которого находился красивейший из всех виденных мною дворцов — даже в Нави, у Кащея Бессмертного, терема и сравниться не могли с дивом, прячущимся в подводном царстве.

Вслед за разноцветными рыбками с изящными плавниками и длинными полупрозрачными хвостами показались из коралловых садов другие жители морского дна. Казалось, все они явились поглазеть на меня — выплывали огромные черепахи и юркие блестящие ужи, из-за остовов затонувших кораблей, перевитых водорослями, с наростами из ракушняка, выползали крабы и раки… Но дочери водяного, привычные ко всем чудесинкам, тянули меня вперед, не давая оглядеться. Крошечные медузы размером с вишенку присоединились к нашему безумному полету над изумительно красивыми башенками дворца, и через их прозрачные тела можно было разглядеть самоцветы, из которых была сложена крыша.

Несколько тюленей показались вдалеке, какие-то чудища с щупальцами и огромными головами. Жабоподобные существа в камзолах и с саблями в перепончатых лапах встретили нас на входе в огромную витую ракушку, служившую воротами к главной башне этого удивительного подводного дворца, — видать, здесь и жил повелитель водных глубин.

Вода мягко убаюкивала, а русалки приводили в порядок мои волосы, растрепавшиеся еще на берегу, вынимая из них веточки и травинки. Одна из дочек водяного повесила мне на шею жемчужные бусы. Прикосновение камней обожгло, и я едва сдержалась, чтобы не сорвать этот ошейник — если меня думают драгоценными подарёнками удивить, да проще удавиться на этой нити, чем стать навечно пленницей в изменчивом холодном мире.

Русалки загалдели, показалось, что я на птичник попала, и визг их еще долго в ушах отдавался — многократно усиливающийся под водой звук бил по ушам, выворачивал кости, заставлял сердце биться быстрее.

Но вот последнее эхо русалочьих криков стихло, и я попыталась понять, куда меня приволокли.

Грибовидные и ветвистые кораллы царского сада украшены были сверкающими камнями и золотыми фонариками, а в толще воды кружили всевозможные рыбы — полосатые, похожие на бабочек, желтые и алые, синие, все оттенки и цвета сливались в единую радугу, и вскоре я уже почти ослепла от их яркости и бликов, что мелькали на перламутровых стенах дивных башен.

В трещине этой морской было холодно, жутко, и даже красота подводного царства не радовала меня. Казалось, я превратилась в ледяную статую. А дочери водяного продолжали хлопотать надо мной, украшая самоцветами, приводя в порядок сбившееся во время плавания платье.

После того как русалкам показалось, что они достаточно времени уделили моему облику и что не стыдно показать меня своему повелителю, они потащили меня длинным сверкающим коридором, освещенным дивными желтыми камнями, которые дарили ровный свет — равнодушный к моему горю, стылый свет, неземной.

Истекала серебряная пена на перламутре стен, и запах соли, моря и водорослей, запах прибрежного ила и гнилой рыбы забивал мне дыхание. Но мы неслись все дальше, и все темнее становилось вокруг. Но вот вспыхнул яркий свет — мы выплыли из пещеры, и вода стала удивительного лазурного цвета — как васильки на полях, как небо по весне.

Белоснежная фата кораллового песка над ногами, корона из покрытых золотом коряг на голове, вуаль тонких водорослей стекает зеленой волной…

Тяжел венец этот. Давит виски, сжимает их, а ожерелье кажется цепью, на которую посадили меня, чтоб не сбежала.

— Радоваться должна! — прошипела одна из русалок, подталкивая меня в спину — иди, мол, не стой истуканом.

— Чему радоваться? — Я удивилась, что могу под водой говорить, это оказалось несложно, главное — страх перебороть. Вода здесь ощущалась, как взвесь тумана над рекой в сырой день, и не давила, не пыталась затечь в рот или уши. Дивное ощущение. Призрачной тенью пронеслась мимо медуза, едва коснувшись плеча. Морские звезды устилали песок, и среди них то и дело можно было увидеть ползущего куда-то краба.

— Не каждой дается счастье такое… — в голосе русалки послышалась зависть.

Я ничего не ответила, молча пошла вперед, к распахнутым навстречу мне створкам огромной ракушки. Я здесь родителей отыскать хотела — и я найду их, даже если придется ради этого замуж за водяного выйти, что ж, значит, такова моя доля. Бегала от нее, бегала, не смогла убежать.

Морское дно возле входа в тронный зал пестрело яркими коралловыми веточками, стволы и отростки подводных деревьев переплетались с зелеными и бурыми водорослями, что трепетали от малейшего движения вод, и множество дивных цветов, похожих на земные, распускались в саду этом, а танец живых лепестков придавал им еще большую прелесть.

Эти морские лилии и астры были ярко освещены солнцем, пробившимся сюда сквозь толщу вод, отсвечивали серебром, переливались самоцветами. Серебряная и золотая рыбья чешуя сверкала среди этого великолепия красок, и я начинала понимать, почему русалки так любят свое царство — здесь красиво и спокойно, несмотря на холод, здесь слышится издалека чудесная музыка, и кажется, что не может случиться никакой беды, пока ты сидишь в ракушке, обнимая жемчужину, бархатистую, нежную… Я очнулась в полумраке, освещенном лишь блеском перламутра.

Не было ни дворца, ни русалок, ни коралловых садов с дивными их жителями. Я была спрятана от всего мира в огромной ракушке.

Я проснулась от яркого света, хлынувшего в растворившиеся створки ракушки, пленившей меня. Я уснула?..

— Оклемалась? — послышался ворчливый голос, и в свете волшебного подводного фонарика я увидела жуткое зеленокожее чудище с перепончатыми лапами да водорослями вместо волос — видать, сам водяной пожаловал.

Вспомнился сон, смутным и далеким казалось то время. Все казалось далеким. Будто не было в жизни моей ничего, кроме этой ракушки и холодной жемчужины. Чары подводного царя убаюкивали, навевали мысли о тщетности прошлой жизни, о бессмысленности любого сопротивления миру подводному. Я с трудом стряхнула мерзостное очарование, которое казалось склизкой тиной, холодными волнами, илом и озерной грязью, которая чернеет в осоке.

Водяной же уселся на песок, скрестив ноги, и полы его малахитового камзола раскрылись лепестками лилии. Пристальный взгляд водянистых глаз на толстом лице, лишенном бровей и ресниц, был мерзок и неприятен — будто по коже улитки ползли.

— Оклемалась… — осторожно ответила я, поджав к груди колени и обняв себя за плечи — так было чуть теплее.