Шпионские и иные истории из архивов России и Франции - читать онлайн книгу. Автор: Петр Черкасов cтр.№ 43

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Шпионские и иные истории из архивов России и Франции | Автор книги - Петр Черкасов

Cтраница 43
читать онлайн книги бесплатно

Поначалу казалось, что в отношениях между Россией и Францией после 18 брюмера (2 декабря) 1851 года наступила долгожданная и устойчивая оттепель.

«Император и канцлер империи [граф К. В. Нессельроде] очень благоприятно восприняли новость о событиях 2 декабря», – сообщал из Петербурга французский посланник Жак де Кастельбажак министру иностранных дел Луи де Тюрго. Посланник отметил, что император и канцлер оценили смелый шаг принца-президента как добрый знак на пути «к восстановлению спокойствия во всей Европе» 150. Позднее, на аудиенции, данной Кастельбажаку, Николай I выразил французскому посланнику «чувства уважения, симпатии и восхищения благоразумным, умелым и энергичным образом действий принца Луи-Наполеона» 151.

Действия принца-президента по реорганизации государственного управления и меры, принимавшиеся им в социально-экономической области, о чем в Петербурге узнавали из депеш Киселева и донесений Толстого, пока еще вызывали одобрение у царя. В начале апреля 1852 года, обсуждая с французским посланником последние декреты, подписанные Луи-Наполеоном, русский император скажет Кастельбажаку: «Нужно быть справедливым – на всем, что делает принц– президент, лежит печать правительственного гения. Он один взял на себя смелость бросить прямой вызов демагогии 152, Европа должна быть ему признательна и обязана поддержать его. Многие опасались войны. Это абсурдно, и я не перестаю повторять: “Да хранит его Бог!”» 153.

Пройдет всего лишь восемь месяцев, и Николай I резко изменит свое отношение к Бонапарту и его политике.

21 ноября 1852 года французские избиратели были приглашены на плебисцит по вопросу о новом государственном устройстве Франции – сохранение республики или восстановление империи. 76 процентов избирателей отвергли дискредитировавший себя республиканский строй и высказались за империю, возглавляемую наследником великого Бонапарта. 2 декабря (все то же символическое 18 брюмера!) 1852 года принц-президент Луи-Наполеон был провозглашен «императором французов» под именем Наполеона III. Недолговечная Вторая республика прекратила свое существование, уступив место Второй империи 154.

Для Европы провозглашение во Франции империи не стало неожиданностью. После 18 брюмера 1851 года мало кто сомневался, что Луи-Наполеон пойдет до конца в реализации своих давних планов – реставрации наполеоновской империи. Тем не менее появление в составе «оркестра» европейских государей нового лица – Наполеона III – вызвало явное замешательство как среди «помазанников Божьих», так и у конституционных монархов. Для одних он по-прежнему оставался бежавшим из тюрьмы государственным преступником, другие считали его удачливым разбойником с большой дороги. Но главную опасность европейские дворы усматривали в самой идее возвращения к наследию Наполеона. А тот факт, что вчерашний президент республики короновался под именем Наполеона III (тогда как Европа не признавала существования Наполеона II), мог означать намерение Франции разорвать Парижский мирный договор 1815 года и вернуться к завоевательным химерам основателя Первой империи. Именно так оценили появление на европейской политической сцене Наполеона III бывшие участники антифранцузской коалиции – Англия, Австрия, Пруссия и Россия.

Самую непримиримую позицию занял Николай I, отклонивший все доводы французской дипломатии в пользу принятия принцем-президентом титула Наполеона III. Еще до проведения плебисцита министр иностранных дел Франции Э. Друэн де Люис в разговоре с русским временным поверенным в делах князем Куракиным пытался обосновать предстоящий выбор имени будущего императора. При этом министр постарался деполитизировать возложение на себя президентом Бонапартом титула Наполеон III. «У президента республики три имени, – напомнил Друэн де Люис, – Шарль, Луи и Наполеон. Назваться ему Карлом XI? Это было бы абсурдом. Принять имя Людовик XIX? Опять нелепость… Предоставим же Луи-Наполеону принять титул, который ему нравится, и не будем его осуждать за то, что он будет называться так, как того желает Франция» 155.

Вернувшийся в Париж из отпуска незадолго до плебисцита 2 декабря русский посланник Н. Д. Киселев по поручению Николая I буквально умолял Луи-Наполеона отказаться от намерения провозгласить империю, а себя – императором Наполеоном III, называя все это «политической ошибкой». «Ведь имя Наполеон III, – убеждал Киселев президента республики, – это совершенно новое изобретение».

«Вы ошибаетесь, – ответил Луи-Наполеон. – Это имя настолько не новейшего изобретения, что уже в 1833 году, после кончины дюка Рейхштадтского, появились мои портреты с именем Наполеон III. Впрочем, успокойтесь! На одном имени Наполеона сосредоточены все чувства Франции. Только ему обязан я тем, что я теперь есть и что мне возможно было сделать для страны. Все население, при моих посещениях, никогда иначе меня не приветствовало, как этим именем, и никогда не кричало Луи-Наполеон. Наконец, вообще Наполеон известен народу, и только это имя я должен хранить, чтоб действовать согласно воле и вкусу народа» 156.

Русский дипломат продолжал настойчиво убеждать Луи– Наполеона в необходимости отказаться от принятия императорского титула. Чтобы прекратить бессмысленную дискуссию, Луи-Наполеон сказал, как отрезал: «Теперь я буду судить о доброй воле держав по скорости, с которой они мне ответят в благоприятном смысле, и, само собою разумеется, мои чувства будут зависеть от этого» 157.

Это многозначительное заявление, дословно воспроизведенное посланником в депеше Николаю I, не произвело должного впечатления на русского самодержца. Оказавшись не в состоянии воспрепятствовать появлению во Франции новой «фальшивой монархии», Николай I не отказал себе в удовольствии ущемить самолюбие «императора французов», и это было очередной его ошибкой. Он демонстративно отказался признать Наполеона III равноправным членом европейской монархической семьи. В верительных грамотах, которые Киселев должен был вручить Наполеону от имени Николая I, вместо положенных в обращении слов – «мой Брат» было написано «Сир и добрый Друг».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию