Командоры полярных морей - читать онлайн книгу. Автор: Николай Черкашин cтр.№ 122

Наступила весна 1924 года, время подготовки новой Карской экспедиции. У кооператоров, вопреки ожиданиям, начались по этому поводу трения с Внешторгом, который снова захотел передать организацию и речной, и морской экспедиций своим органам и лишь только брать товары Центросоюза для перевозки. В конце концов организация Карской экспедиции была передана «Аркосу», но в его состав, специально для руководства этим делом, был причислен К.И. Морозов, бывший главный директор Закупсбыта. Центросоюз согласился передать свои грузы при условии, чтобы руководство морской частью было снова поручено мне.

Надо сказать, что мой авторитет в этом деле был признан и за границей, что видно хотя бы из того, что английские страховые общества понижали ставки за страховку кораблей и грузов в случае моего руководства плаванием через Карское море. Это, вероятно, было следствием снятия с мели парохода «Байминго» в 1918 году и спасение его грузов, которые капитан начал было выбрасывать за борт.

Продолжая находиться под впечатлением виденного в Сибири и Архангельске в 1923 году, я тогда считал, что настало время мя каждого из нас, кто только может работать для России, для ее возрождения изнутри, и я взялся за руководство морской частью Карской экспедиции 1924 года.

Таким образом, наступил третий и последний этап моей деятельности под большевиками.

Эта экспедиция состояла из нескольких грузовых пароходов, плававших под английским флагом, с английскими командами, но принадлежащих «Аркосу» или другим заграничным полусоветским обществам.

Предвидя всякие осложнения со старыми английскими капитанами, привыкшими к погрузке у хорошо оборудованных набережных и не искушенными в грузоприемных маневрах в условии открытого моря, я, между прочим, выписал из Москвы водолазов, причем мне было обещано, что таковые будут тщательно подобраны из студентов высших учебных заведений.

На деле же прибыли три распущенных и наглых матроса-коммуниста. Английские капитаны не хотели их держать на своих кораблях, жалуясь, что они роняют дисциплину и разрушают команду. Когда нужно было работать, они отказывались спускаться в воду за оговоренное в контракте вознаграждение и, пользуясь опасным положением корабля, намотавшего на винт стальной перлинь, или опасностью окончательно потерять катер, затонувший у борта, торговались и вымогали крупное вознаграждение. Когда я постарался их образумить, они послали через партийцев на меня донос в Москву.

В Обской губе я снова встретился с пришедшим на речной экспедиции полковником Ю.А. Конисским, но он уже не был на должности начальника, а лишь «суперкарго» (заведовал грузами) Центросоюза, На речной экспедиции, кроме комиссара, были официальные представители ГПУ, молодые евреи, совавшие свой нос всюду. Заметив, что Конисский часто в свободное время заходит ко мне в каюту поговорить, они потребовали от него, чтобы он не встречался со мной с глазу на глаз. Конисский бравировал этим запрещением, но я не уверен, что это прошло для него безнаказанно.

Бестолочь и беспорядок на советских судах, радиостанциях и других организациях сильно увеличилась по сравнению с прошлым годом Дисциплина на советских судах сильно пала, и капитаны с большим трудом и кое-как справились с делом, постоянно пререкаясь с судовыми комитетами. Не помню, умер ли тогда или был только парализован Ленин, но видно было, что внутренняя политика резко переменилась: коммунисты очень обнаглели, почувствовав свою безнаказанность и привилегированное положение, все интеллигенты и техники были взяты под подозрение, и комиссары уже перестали быть безвредными «архангелами», как в прошлом году, не интересовавшимися ничем и не входившими ни во что.

В результате доносов, посланных, как выше было рассказано, водолазами в Москву, оттуда пришло распоряжение разобрать дело. Комиссия комиссаров и агентов ГПУ взялась за разбор, допросила водолазного старшину, самого зловредного из троих, и двух других. В конце концов меня выручил председатель комиссии, комиссар речной экспедиции, заявивший: «Я не знаю политических убеждений Бориса Андреевича, но, во всяком случае, считаю, что он настолько умен, что не стал бы “коммунисту (водолазу) даже с глаза на глаз ругать советы и большевиков”, так что считаю выдвинутые против него обвинения неправдоподобными».

Пожалуй, было достаточно еще одного такого инцидента, чтобы безвозвратно попасть в лапы ГПУ. Думать о какой-либо плодотворной работе в таких условиях больше не приходилось!

Закончив и эту экспедицию с успехом, я с тяжестью на душе вернулся в Лондон, убедившись в том, что политический маятник в Советской России снова и сильно качнулся влево, что техники, интеллигенты и научные работники снова сильно зажаты, что вопросы коммунистической политики доминируют над экономикой и бытом, что работать с пользой нельзя, а зря сложить свою голову легче легкого.

Расчеты на эволюцию и изжитие большевиков были биты!

Составив и на этот раз подробные отчеты, которые могли бы помочь моим преемникам возможно лучше организовать дело, столь важное для экономической жизни Сибири, я уехал зимой 1924 — 1925 года во Францию, занялся там птицеводством и отошел от всякой политической деятельности.

^{Капитан 2-го ранга Борис Андреевич Вилькицкий. 1913 г.}

^{Дети генерала Вилькицкого: (слева направо) Борис, Лидия (по мужу Шорина), Вера (по мужу Баскакова) и Юрий. Парголово. 1894-1896 гг.}

^{Флигель-адъютант Б А. Вилъкицкий}

^{Сын Бориса Вилькицкого Андрей и его жена Катарина. Германия 1930-е гг.}

^{«Российский Колумб» в эмиграции. Один из последних снимков Б.А. Вилькицкого. Брюссель. 1960 г.}

^{Б.А. Вилькицкий в кругу родственников. Старость на чужбине безрадостна даже в таком блестящем окружении. Брюссель. 1960-е гг.}

^{Отец генерал-майор корпуса гидрографов Андрей Вилькицкий (третий слева в первом ряду) и его сын Борис (второй справа во втором ряду) на выпуске гидрографов из Николаевской морской академии}