Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век 1914 - 1991 - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Дж. Хобсбаум cтр.№ 148

Разумеется, сравпепие экономических проблем 1970—1990 годов с кризисом 1930-х пе совсем обоснованно, хотя страх перед еще одпой Великой депрессией тогда витал в воздухе. После произошедшего в 1987 году обвала американского (и мирового) фондового рыпка и последовавшего за пим между-

«Десятилетия кризиса»

431

народного биржевого кризиса 1992 ^г°Д^а очень многие задавались вопросом о том, не вернулась ли Великая депрессия (Temin,i993, Р- 99)- Но кризисные десятилетия, наступившие после 1973 года, напоминали Великую депрессию 1930-х годов в той же мере, в какой на нее походили десятилетия после 1873 года, в свое время также называемые депрессией. Глобальная экономическая система устояла, хотя ее «золотая эпоха» завершилась в 1973—1975 годах чем-то похожим на классический циклический спад, который всего за один год сократил промышленное производство в странах с «развитой рыночной экономикой» на го%, а международную торговлю — на 13% (Armstrong, Glyn, 1991, p. 225). Тем не менее экономический рост в развитых капиталистических странах продолжался, хотя и гораздо медленнее, чем в «золотую эпоху». Исключение составляли азиатские страны так называемой «поздней индустриализации» (см. главу 12), в которых промышленная революция началась только в 19бо-е годы. До I99¹ года общий рост ВВП в развитых странах перемежался краткими периодами застоя — с 1973 по 1975 и с 1981 по 1983 (OECD, 1993, р. 18—19). Международная торговля промышленными товарами, этот классический показатель уровня экономического роста, продолжала развиваться, и в наиболее успешные 198о-е годы ее темпы были вполне сопоставимы с «золотой эпохой». В конце «короткого двадцатого века» развитые капиталистические страны, вместе взятые, оказались богаче и производили больше товаров, чем в начале 1970-х, а мировая экономика, средоточием которой они выступали, была намного динамичнее, чем раньше.

С другой стороны, в иных регионах земного шара ситуация выглядела гораздо менее благоприятной. В Африке, Западной Азии и Латинской Америке рост ВВП на душу населения вообще прекратился. Большинство жителей этих мест в igSo-e годы стали еще беднее, причем в больший отрезок этого десятилетия в африканских и азиатских странах рост производства прекратился полностью, а в латиноамериканских государствах — частично (UN World Economic Survey, 1989, p. 8, 26}, Мало кто сомневался в том, что для этих районов земного шара 1980-6 годы оказались периодом глубокой депрессии. Что же касается так называемых стран «развитого социализма», в igSo-e годы продолжавших свой скромный экономический рост, то после 1989 года их экономические системы полностью развалились. Вот здесь сравнение с Великой депрессией представляется вполне уместным, хотя и не отражает всю глубину кризиса начала 199о-х. В 1990—199* годах ВВП России сократился на 17%, в 1991—1992 — на 19%, а в 1992—1993 — ^еш,^{е иа н}°^/0- Несмотря на некоторую стабилизацию, наблюдавшуюся в начале 199о-х, Польша с 1988 по 1992 год снизила ВВП на 21%, Чехословакия—почти на2о%, Румыния и Болгария— более чем на зо%. В середине 1992 года промышленное производство в этих странах составляло от половины до двух третей уровня 1989 года (financial Times, 24/2/94; EIBpapers, November 1992, p. 10). Времена упадка

В странах Азиатско-Тихоокеанского региона дела складывались иначе. Сложно представить себе более поразительное сопоставление, нежели контраст между развалом экономических систем советского лагеря и впечатляющим взлетом китайской экономики в это же время. В отношении Китая и большинства стран Юго-Восточной и Восточной Азии, ставших в 1970-6 годы самым динамичным в экономическом отношении регионом, термин «депрессия» вообще был неприменим. Но как ни странно, он вполне подходил к описанию Японии начала 199°-^х> ^{и х}°^{тя в} целом экономический рост в развитых капиталистических странах продолжался, далеко не все здесь было благополучно. Проблемы, постоянно поднимавшиеся критиками капитализма в довоенные годы и, по большей части, на целое поколение устраненные «золотой эпохой» — бедность, массовая безработица, нищета и нестабильность (см. выше), — после 1973 года проявились с новой силой. Экономический рост в очередной раз сменился глубоким спадом, качественно отличным от «незначительных рецессии» 1974 — 1975, 1980 — 1982, а также конца igSo-x годов. Безработица в Западной Европе выросла в среднем с 1,5% в 1960-6 годы до 4,2% в 1970-е (Van der Wee, p. 77). На самом пике экономического бума конца ipSo-x безработица в странах Европейского сообщества достигла в среднем 9,2%, а в 1993 — уже п%. Половина безработных (в 1986 — 1987) не имели работы более года, а треть — более двух лет (Human Development, iggi, p. 184). А поскольку потенциально работающее население не увеличивалось, как в «золотую эпоху», за счет роста рождаемости и поскольку среди молодежи уровень безработицы всегда выше среднего, ожидать полной занятости не/ приходилось-.

Что же касается бедности и нищеты, то в 1980-6 годы население многих богатых и промышленно развитых стран в очередной раз привыкло к уличным попрошайкам и бездомным, ютящимся в картонных коробках. В iy93 году в Нью-Йорке каждую ночь около 23 тысяч мужчин и женщин были вынуждены спать на улице, и это только небольшая часть тех з% жителей города, у которых хотя бы раз за последние пять лет не было крыши над головой (New York Times, 16/11/93). В 1989 году в Великобритании 400 тысяч человек были официально зарегистрированы как «бездомные» (UN Human Development, 1992, p. 3-0- Кто бы мог представить такое в 1950-е или даже в начале 197о-х?

Появление бездомных явилось одним из следствий заметно возросшего социальноэкономического неравенства. Впрочем, по международным стан* С 1960 no J975 год в нромышлеиио развитых странах иаселеиие в возрасте от is до 24 лет увеличилось ночти иа 29 миллионов, а с 1970 но 199° — только иа 6 миллионов. При этом уровень безработицы среди молодежи в большиистве европейских стран в тдво-е годы оставался небывало высоким, за исключением социал-демократической Швеции и Занадиой Германии. Безработица среди молодежи с 1982 но 1988 год в Великобритаиии составляла 2О%, в Иснаиии — более 40%, в Норвегии — 46% (UN World Survey, 1989, P- IS — *6).

«Десятилетия кризиса» 433

дартам, богатые страны с «развитой рыночной экономикой» не были — или пока не были— слишком несправедливыми в распределении национального дохода. В наиболее неэгалитарных из этих стран—Австралии, Новой Зеландии, США и Швейцарии — наиболее обеспеченные 2о% семей обладали таким уровнем дохода, который в среднем в 8—го раз превышал уровень дохода наименее обеспеченных 2о%. «Верхним» го% принадлежало 20—25% национального богатства, а в Швейцарии, Новой Зеландии и Сингапуре наиболее обеспеченные граждане имели гораздо больше. Но эти перепады не шли ни в какое сравнение с неравенством в таких странах, как Филиппины, Малайзия, Перу, Ямайка или Венесуэла, в которых те же ю% наиболее обеспеченных располагали третью национального дохода. Еще хуже обстояло дело в Гватемале, Мексике, Шри-Ланке и Ботсване, где на это меньшинство приходилось более 40% богатства нации, а также в Бразилии, отличавшейся наибольшим уровнем неравенства". В этом оплоте социальной несправедливости на долю 20% наименее обеспеченных слоев приходилось всего 2,5% национального дохода, тогда как на долю 20% наиболее обеспеченных — почти две трети. Наиболее обеспеченным ю % бразильцев принадлежала почти половина национального богатства (UN World Development, 1992, p. 276—277; Human Development, p. 152—153, 186) **.