Фортуна - женщина - читать онлайн книгу. Автор: Уинстон Грэхем cтр.№ 50

Разъяренный, я вскочил с места.

— Что он тебе сказал?

— Стоит ли пересказывать? Это же очевидно. Когда я впервые с тобой познакомилась? Каковы были в то время мои отношения с Трейси? Почему первый поджог не увенчался успехом и когда Трейси посвятил меня в свои намерения — спалить Ловис-Мейнор? Когда я рассказала об этом тебе? Как нам впервые пришла в голову мысль околпачить Трейси? А также…

— Боже милосердный! — вырвалось у меня.

— Как часто мы встречались в Лондоне без его ведома? На какую сумму Трейси застраховал свою жизнь? Зачем мне понадобилось создавать себе железное алиби в Йоркшире, если я не знала о планах Трейси и твоих? Неужели я всерьез рассчитываю на то, что кто-нибудь поверит, будто все четыре месяца после пожара мы с тобой не состояли в переписке? Что это нам вдруг взбрело в голову пожениться? Или нас вынудили обстоятельства? Сколько раз я чинила препятствия твоей встрече с ним? И так далее, и тому подобное — до тех пор, пока я окончательно не утратила способность здраво рассуждать.

Первое время я не находил слов. Потом сделал движение к Саре, но она встала и отвернулась.

— Я пришла домой выжатая, как лимон. Но потом, по зрелом размышлении, даже порадовалась, что все так вышло.

— Чему тут радоваться?

— Видишь ли… — она как-то загадочно посмотрела на меня. — Я поняла: в каком-то смысле перекрестный допрос — полезная штука. Он помогает очистить ум от всего мертвого, наносного. Начинаешь видеть вещи в истинном свете, как бы они ни были тяжелы и неприятны.

— Например?

Она не ответила.

— Сара, мне бесконечно жаль. Ни за что не думал, что он способен на такую жестокость.

— Я знаю. Неважно. Может быть, это даже к лучшему. Мы слишком долго закрывали глаза на истинное положение вещей.

* * *

Утром в четверг я был занят: слушалось дело Колланди, так что я выбрался из конторы около часу. В час двадцать я вошел в ”Красный кабан” и увидел Генри Дэйна за его обычным столиком в углу.

Перед уходом из дому Сара взяла с меня слово держаться цивилизованных рамок поведения, да и мои собственные интересы требовали этого. Весь вечер она была задумчива и рассеянна и плохо спала ночью.

— Извините, что опоздал, — я подсел к Генри. В каком-то отношении Дэйн — чудовище!

Он отложил номер ”Таймс”.

— Цены на медь снова пошли вверх. А мы все накапливаем, накапливаем запасы… Что будете пить?

Наверное, я что-то заказал, потому что вскоре официантка вернулась с бокалом. В зале был спертый воздух, поэтому я не решился курить.

Генри бросил на меня проницательный взгляд.

— Я слышал, утром в субботу вы встречаетесь с Макдональдом и остальными, и пригласил вас, чтобы по возможности выяснить, какой линии поведения вы намерены придерживаться.

— Еще не решил.

— Вы, конечно, понимаете, что все выйдет наружу?

— Пожалуй.

— У вас не должно оставаться никаких сомнений на этот счет.

— Вы им расскажете?

С минуту Генри бесстрастно смотрел на меня.

— В этих кругах не любят ничего делать в официальном порядке. Так сказать, выносить сор из избы. Черная овца бросает тень на все стадо, поэтому в случае чего ее быстро и безболезненно изгоняют.

— Это и есть цель субботней встречи?

— Не обязательно. Главная задача — достичь примирения и докопаться до правды. А у нее скверный запашок.

Официантка подошла, чтобы принять заказ.

— Вы, конечно, знаете, — продолжал Дэйн, — что на собрании, по настоянию мистера Аберкромби, будет присутствовать член Совета из Бирмингема? Утром я говорил с ним по телефону.

— По настоянию Аберкромби?

— Да. Он весьма печется о чести мундира и, несмотря на искреннюю симпатию к вам лично, остро чувствует свою ответственность как одного из руководителей Совета.

— Что ж, коли так, мне остается только смириться.

Хотя в любой момент могли принести еду, Дэйн начал набивать трубку.

— Жена передала вам содержание нашей беседы?

— Да.

— Вам повезло, что вы на ней женились.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду?

Генри опешил.

— Ну и обидчивы же вы! Неудивительно, что Макдональд вцепился вам в волосы.

— Просто я имею глупость не приходить в восторг, когда с моей женой обращаются, как с матерой рецидивисткой.

Дэйн продолжал возиться с табаком.

— Дорогой друг, кто же судит о женщине со слов влюбленного в нее мужчины? Я знавал достойнейших джентльменов, имевших дело с отъявленными стервами и шлюхами, а послушать этих мужчин, так их возлюбленные — сама чистота и невинность!

— И что же вы разнюхали о Саре?

— Она порядочная женщина.

— Спасибо.

— В каком-то смысле мне доставило удовольствие мучить ее. Пока она не вышла из себя из-за какой-то пустячной реплики в ваш адрес, она была холодна, как лед, и непробиваема. И даже после этого ее ответы были кратки и точны, как щелчки хлыста. Ни малейшего колебания. Это признак породы.

Не успел он достать спички, как появилась официантка. Генри с явным сожалением отложил трубку и взялся за обед.

— У вас странная манера делать комплименты, — упрекнул я, однако на душе потеплело.

Он в мгновение ока уплел свой суп.

— Видите ли, вы сами во всем виноваты. Ваша жена пыталась переложить часть вины на себя, но из этого ничего не вышло. Вы слишком торопитесь, Оливер. Во всем. Иногда это бывает оправданно, но далеко не всегда. Сначала вы поспешно приходите к заключению, что такая женщина, как ваша жена, способна принять участие в поджоге и подлоге. Затем, убедившись, что это не так, включаете на полную мощность свое чертово обаяние и, не дав ей опомниться, тащите к алтарю. Сбиваете с ног маклера и едва не приканчиваете шантажиста. И к чему это вас привело? Еще немного — и вы набросились бы на меня.

— Вряд ли. Ваши комплименты меня обезоружили.

Он глянул в сторону своей трубки, но утерпел и чуть заметно улыбнулся, не разжимая губ.

— И тем не менее я хочу помочь вам обоим, потому что мне невыносимо наблюдать, как такой абсолютно честный человек, как вы, с поразительным упорством ведет свой корабль прямо на скалы, в то время как пройдохи и контрабандисты всех мастей благополучно их обходят. Вот почему я спрашиваю вас: какую линию поведения вы намерены избрать и что вы скажете этим людям в субботу?

— Откровенно говоря, это уже неважно.

— Вам так кажется, потому что вы выбиты из седла.

— Я не знаю, что в загашнике у Макдональда.