Государственное управление в России в 2000—2012 гг. Модернизация монетизации - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Сычева cтр.№ 9

Заметим, что все эксперты доклада единодушно пришли к выводу: сегодня судебная система в России не является независимой. В первую очередь на нее влияют федеральная власть и Администрация Президента. Особенно компрометирует российскую Фемиду так называемое «выборочное правосудие», которое применяется к одним гражданам (или юридическим лицам) и благополучно минует других.

Зато в Советском Союзе обсуждаемая проблема решалась весьма эффективно. В те времена антикоррупционные барьеры создавала система отбора кадров, партийная номенклатура. Сегодня же бессмысленно требовать от чиновника применения антикоррупционных законов, если он оказался в своем кресле не по заслугам, а в результате деятельности лоббистов или за взятку. Партийно-номенклатурная система формирования власти разрушена, и наверху мгновенно оказались люди, не отягощенные моральным грузом. Как говорится, «золото» всплыло наверх…

В середине 90-х Администрацией Президента была предпринята попытка создать федеральный банк кадровой информации. Однако затея просуществовала недолго: влиятельные люди быстро поняли, что эта структура станет барьером на пути продвижения «своих людей» во власть. Отсутствие системной кадровой политики сказывается и по сей день. У всех на слуху недавняя история с Феликсом Киселевым, заместителем Михаила Швыдкого, у которого якобы обнаружили поддельный диплом Астраханского госуниверситета.

То, что одной из причин коррупционных процессов в России сегодня являются закрытость госвласти и отсутствие системной кадровой политики, не вызывает сомнений. Деньги заменили человека — это, пожалуй, самая большая «гуманитарная» катастрофа, которую переживает страна в постсоветский период. Пока остается открытым вопрос: является ли это формационным «помутнением» или необратимым процессом?! Что ни говори, но для «одноразовых людей», лишенных чувства исторического времени, отсроченные перспективы, вроде «общества всеобщего благоденствия», «коммунизма» или даже «Царства Божьего», не важны. Главная их задача — урвать здесь и сейчас.

Успехи на этом гиблом пути очевидны. Увы, но ни деньги, ни виллы, ни яхты не отменяют закона жизни: что строим, то и получим…

* * *

Стойкое чувство «дежавю» (ощущение «уже виденного» и «уже слышанного») появляется при обсуждении важнейших вопросов нашей жизни. В случае с проблемами коррупции «круговорот говорильни» достиг у нас невиданных в мире высот — за последние 12 лет парламентарии предпринимают чуть ли не 18-ю попытку принять антикоррупционный закон в России

Очередной пакет законов был вынесен на обсуждение общественности. После майского заявления Дмитрия Медведева о необходимости борьбы с коррупцией были созданы четыре группы юристов, которые подготовили свои предложения. Предполагается, что закон о противодействии коррупции, поправки в Закон о Правительстве и еще два законопроекта (вносят изменения в 25 федеральных законов) в первом чтении будут приняты уже после 7 ноября. А пока специальная рабочая группа в Государственной Думе принимает предложения от региональных и федеральных органов власти по совершенствованию законопроектов. В 18 субъектах РФ уже есть подобные законы. Это, например, такие территории, как Татарстан, Республика Тыва, Кабардино-Балкария…

Особый «колорит» нынешней дискуссии придавало то обстоятельство, что в эти же дни два видных депутата стали объектами подозрений в причастности к коррупции. Инициаторами расследования выступили разные инстанции, более того, разные государства. (Речь идет о Владиславе Резнике и Валерии Драганове.)

Пока в верхах «разрабатывают механизмы», жизнь идет своим чередом. Жители дачных поселков «Огородник» и «Речник» взывают к «людям добрым», чтобы те помогли им спасти свои дома (ныне их сносят по решению властей). Дачники получили участки в 1956 году, когда территория в Крылатской пойме еще не входила в состав Москвы. В 1999 году столичные власти объявили эти земли «природно-историческим парком» и решили построить там гольф-поля с фешенебельными мини-гостиницами. В отсутствие хозяев снесено уже 49 строений… Разумеется, по решению суда — всё законно. Правда, слушания проходили в отсутствие ответчиков, которых даже не уведомляли о судебном разбирательстве. Судебные приставы, руководящие сносом домов, не показывают жителям ни судебных постановлений, ни исполнительных листов. Работа кипит…

Типичный «конфликт интересов» (в данном случае застройщиков и дачников). Для разрешения подобных ситуаций в дело вступают либо суды (чья независимость у нас весьма призрачна), либо коррупционная «смазка». Побеждает сильнейший. Что же касается «разработки механизмов», то есть представленного пакета законов, то, по мнению Евгения Мысловского, президента фонда «Антимафия», в нем нет ничего нового. «Здесь даже нет определения, что такое коррупция. Нет контроля за деятельностью чиновников. Нет контроля за финансовыми рынками — главной базой коррупции. Нет контроля за доходами и расходами крупных чиновников. Закон очень нетехнологичен, он заполнен декларациями».

При ратификации Конвенции по борьбе с коррупцией наши парламентарии исключили из нее 20-ю статью — о незаконном обогащении. Речь там идет о том, что госслужащий должен нести уголовную ответственность, если в его собственности нашли активы или имущество, превышающие задекларированные. В представленном пакете законопроектов статьи о незаконном обогащении тоже нет. Кроме того, коррупция определяется как получение прибыли имущественного характера, хотя зачастую люди идут на подобные правонарушения ради повышения в должности или политического успеха.

«Бороться с коррупцией в целом по стране» нельзя, не затрагивая «политической коррупции». Первым шагом могло бы стать понятие «публичные должностные лица», которое следовало бы закрепить в законодательстве. К таким «лицам» нужно отнести всех из перечня госдолжностей, руководящих работников силовых ведомств, Центробанка и др., вплоть до чиновников местного самоуправления, предусмотрев для них единые и жесткие правила (жесткий кадровый отбор на конкурсной основе, система публичного контракта, принятие кодекса служебного поведения и проч.), считает Елена Панфилова, гендиректор Центра антикоррупционных исследований Трансперенси Интернэшнл-Р.

Но пока суд да дело, количество правонарушений против интересов государства и государственной службы растет. За первое полугодие их стало больше на 30 процентов. Количество фактов взяточничества возросло на 6 процентов, а всего за первое полугодие прокуратурой было выявлено 26 тысяч 787 преступлений в сфере коррупции. «Почти 4 тысячи материалов, содержащих признаки коррупции, направлены прокурорами в первом полугодии в следственные органы, по которым возбуждено немногим больше 1,5 тысячи уголовных дел», — заявил на коллегии ведомства Генпрокурор Юрий Чайка. 26 тысяч преступлений и 1,5 тысячи уголовных дел (которые, возможно, тихо «скончаются» в ходе следствия) — есть разница?! Вот и на обсуждении законопроектов звучали порой взаимоисключающие суждения. Одни эксперты говорили, что «мы с ног до головы опутаны коррупцией», другие эмоционально восклицали — «ведь мы же живем в свободной стране!».

Но свобода говорильни еще не означает пришествия подлинной демократии. Она наступает только вместе с неотвратимой ответственностью за содеянное. Что остается? Уповать на то, что в обстановке перманентного «дежавю» «найдутся силы, заинтересованные в настоящей борьбе с коррупцией»? «Не найдутся», — считает президент фонда «Индем» Георгий Сатаров. По его мнению, для искоренения коррупции, в том числе и ее политической разновидности, в стране нужно «менять политическую систему», чего не станут делать те, кто эту систему создавал. Для такой борьбы «существуют другие способы», но «они запрещены российским законодательством».