Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - читать онлайн книгу. Автор: Жан Флори cтр.№ 50

Тем не менее поводов для мятежа меньше не стало: возмужав, сыновья Алиеноры вновь вступили в борьбу. События эти коренным образом поменяли судьбу Западной Европы, но Алиенора уже не имела к ним прямого отношения, чего не скажешь о ее любимце Ричарде ^[291]. В данной книге мы не будем вдаваться в подробности, описывая эту крайне запутанную и сложную историю, и ограничимся лишь тем, что укажем на те события, которые имеют отношение к нашей королеве-пленнице.

Решение сыновей Генриха примириться со своим отцом не было спонтанным или искренним: речь шла об вынужденном и временном подчинении. Отправившись по приказу Генриха II «умиротворять» бунтующую Аквитанию, Ричард намеревался не только предоставить отцу свидетельство своей преданности, но и укрепить собственную власть над герцогством, которое, по его мнению, он унаследовал от матери. Мятежники, с которыми он сражался, на этот раз были в основном выходцами с юга Аквитании. В 1176 г., потерпев поражение сначала от войск Ричарда, а затем от объединенных войск старого короля и его сына, они были жестоко наказаны. Даже лишившись части своих владений и крепостей, они восставали все снова и снова, не желая терять независимость и подчиняться стесняющей их власти. В то время как старший брат Генрих Младший, не испытывавший особого влечения к войне, под покровительством своего наставника Вильгельма Маршала приобретал славу на турнирах, Ричард завоевывал в битвах свое прозвище «Львиное Сердце», под которым ему предстояло войти в историю.

Военные походы Ричарда 1182–1183 гг. в этом отношении показательны и символичны. Против Ричарда выступила целая коалиция под предводительством сеньоров Лиможа, Ангулема, Вентадорна и Тюренна, к которым вскоре примкнул граф Перигорский. Ричард перешел в наступление, опустошил Лимузен и жестоко проучил своих мятежных вассалов, о чем свидетельствуют некоторые хронисты: вожди восстания, собранные Генрихом II в Гранмоне, осмелятся пожаловаться на методы его сына. В своей второй версии событий, «отретушированной» после восшествия Ричарда на английский престол, Рожер Ховденский умалчивает об этих обвинениях в жестокости и похотливости, однако в первой версии, появившейся на свет перед смертью Генриха II, они присутствуют. Его рассказ знакомит нас как с характером Ричарда Львиное Сердце и со способами борьбы и наказаний, бытовавшими в то время, так и с манерой хронистов описывать события или же умалчивать о них в зависимости от той политической обстановки, которая царила во время составления и редакции их текстов:

Генрих, разумеется, не обратил на эти жалобы никакого внимания и вызывал к себе трех своих сыновей, чтобы усмирить бунтовщиков. Но жестокость Ричарда стала для Генриха Младшего удобным предлогом для того, чтобы вновь заявить о своих правах. Завидуя младшему брату, который добился определенной свободы действий и управления в Аквитании (тогда как старший брат, наследник престола, по-прежнему полностью зависел от отца), Генрих поддержал аквитанских сеньоров-мятежников ^[293]. К тому же, встревоженный слухами о том, что его наставник Вильгельм Маршал стал любовником его супруги Маргариты, молодой король в этот момент был чрезвычайно раним и восприимчив ^[294]. Он хотел, чтобы его признали законным наследником своего отца во всей империи. Так, в Лиможе он преподнес в дар монахам мантию, на которой вышиты два символичных слова: «Henricus Rex (Генрих король)».

«Настоящий» король Генрих попытался унять недовольство своего старшего сына, повелев его братьям принести Генриху Младшему оммаж. Жоффруа безропотно согласился принести оммаж за Бретань, но Ричард отказался, четко аргументируя свое решение:

Конечно, Матвей Парижский воспроизвел слова Ричарда гораздо позже описываемых событий, но они тем не менее полностью отражают дальнейший ход событий. Ричард принес требуемый оммаж, но с условием: что бы ни случилось, Аквитания должна перейти в его полное владение, поскольку она не является землями старшего брата, — это владения его матери Алиеноры. Но такое условие было неприемлемо для Генриха Младшего — и конфликт вновь набрал силу, чему немало помогли аквитанские бароны, увидевшие в нем шанс вернуть себе независимость, Бертран де Борн, воспевавший войну и подстрекавший Генриха Младшего, а также король Франции, обрадованный возможностью расколоть лагерь противников.

Ибо Францией отныне правил не боязливый Людовик VII, а его сын Филипп Август, человек совершенно иной закалки ^[296]. Он поддержал Генриха Младшего, своего шурина в его борьбе с Ричардом и отца, объединивших силы по этому случаю. Действительно, в Аквитании Львиное Сердце оказался в затруднительном положении: он был вынужден обратиться за поддержкой к отцу, который, опасаясь за его жизнь, пришел к нему на помощь. В Лиможе, удерживаемом Генрихом Младшим, старого короля встретили градом стрел, одна из которых едва не пронзила его грудь ^[297]. В свою очередь Филипп Август посылал шурину наемников, которые помогли ему взять Сен-Леонар-де-Нобла и разграбили его окрестности, в то время как восставшие бароны опустошили Лимузен, а Бертран де Борну смог изгнать своего брата из замка Отфор. Но наемники стоили дорого: как только им переставали платить, они принимались за разбой и грабежи. Вскоре у Генриха Младшего не осталось денег — и ему не раз пришлось опустошать сокровищницы церквей в Лиможе, Гранмоне и Рокамадуре. В июне 1183 г., теснимый войсками своего отца, Генрих тяжело заболел. Он повелел позвать отца, желая помириться с ним перед смертью и просить выполнить за него обет крестового похода. Но Генрих II боялся, как бы сын не заманил его в ловушку, поскольку Генрих Младший уже дважды использовал этот предлог, дабы ввести его в заблуждение. Он не двинулся с места. Однако в этот раз его сын не хитрил: Генрих Младший скончался в Мартеле 11 июня, в возрасте двадцати семи лет, поручив Вильгельму Маршалу совершить вместо него паломничество в Иерусалим. Потрясенный Генрих II слишком поздно узнал правду. Он велел перевезти тело сына в Ман, а затем в Руан, где его похоронили. Вильгельм Маршал, его наставник в рыцарском ремесле, учитель и друг, выразил скорбь в нескольких строках своего надгробного слова: