Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - читать онлайн книгу. Автор: Жан Флори cтр.№ 32

Страница

Алиенора не вернулась в Англию после свадьбы старшего сына. Преждевременный захват Вексена, наследства Маргариты, пришелся не по вкусу королю Франции, и отношения Плантагенета и Капетинга вновь стали натянутыми. Между войсками обоих королей происходят стычки — как в пограничных областях Нормандии и Франции, так и в долине Луары, где Генрих завладел Амбуазом. Затем он возвратился к Алиеноре в Мен, где они вместе провели Рождество.

В 1161 г. повторился все тот же сценарий: в то время как Генрих укреплял ряд замков в Нормандии, Анжу, Мене и Турени, а затем и Аквитании — где он осадил и взял Кастийон-сюр-Ажен, — Алиенора находилась в Нормандии. В сентябре, в Домфроне, она произвела на свет дочь Алиенору, а Рождество она отпраздновала в Байё. В течение двух лет супруги были заняты своими континентальными владениями, прежде всего Нормандией, Анжу и Пуату, проводя в жизнь амбициозную строительную программу в Бюре, Руане, Анжере (где по их приказу расширили замок) и Пуатье, в котором начались работы по перестройке герцогского дворца и возведению собора Святого Петра.

Весной 1162 г. Генрих повелел Фоме Бекету явиться в фалезский замок, в котором король и королева провели Рождество в окружении своего двора: канцлеру было поручено увезти Генриха Младшего из Фалеза в Англию, чтобы там, в Винчестере, его признали наследником короны. Там «юный король» принял клятву верности от английских баронов; однако ни его отца, ни его матери на этой церемонии не было. Быть может, чтобы не затмевать своим присутствием зарождающейся славы юного Генриха? Еще в Фалезе король сообщил Фоме Бекету о своем решении избрать его архиепископом Кентерберийским, примасом Англии. Генрих добился у папы Римского специального разрешения, поскольку Фома еще не был посвящен в священнический сан. 3 июня Фома стал архиепископом. Выбрав на это место своего вернейшего помощника и друга, Генрих надеялся связать монархию с английской Церковью и тем самым усилить свою власть над духовенством. Будущее покажет, как сильно он ошибался. Но в конце года, когда король решил вернуться в Англию вместе с Алиенорой, чтобы провести там праздники, он все еще был полон на этот счет радужных надежд. Плохая погода не позволила ему переправиться через Ла-Манш, и Рождество 1162 г. королевской чете с ее двором пришлось отмечать в Шербуре. В январе они отплыли из Барфлёра и прибыли в Саутгемптон, где их встретил Фома Бекет и юный Генрих.

Два года, 1163 и 1164, супруги провели в Англии. Генрих быстро понял, что новый архиепископ, до сего времени горячо защищавший интересы королевской власти, теперь яростно отстаивает интересы и привилегии Церкви, выступая против прав короля. Напряжение нарастало изо дня в день. К сожалению, мы ничего не знаем о том, какую позицию занимала Алиенора в конфликте, завершившемся убийством Фомы Бекета в его кафедральном соборе ^[174]. Все сказанное историками по этому поводу относится к области домыслов. Можно лишь удивляться тому, что такой скрупулезный исследователь, как Лабанд, принял во внимание случайные предположения Эми Келли о злопамятности Алиеноры, якобы не сумевшей смириться с растущим влиянием Фомы Бекета на ее мужа — это чувство и заставило ее встать на сторону короля в его борьбе против архиепископа и «ухаживать за супругом» вовсе не для того чтобы вернуть его супружескую верность, на которую она «уже и не надеялась», а для того чтобы он доверял ей, насколько это возможно, в политическом отношении ^[175]. Это двойное утверждение покоится на очень шатких основаниях.

Д. Д. Р. Оуэн выдвигает еще более рискованное предположение, утверждая, что Алиенора нашла в Бекете соперника, мешавшего ее чувствам к королю, но все же считала его достойным человеком. Вот почему, говорит он, «хотелось бы вообразить» (?!), что его убеждения вызывали у нее некоторую симпатию. Оуэн даже «вообразил», что этот конфликт мог сблизить Алиенору с ее детьми. «Нам не кажется чересчур фантастичной мысль, — добавляет Оуэн, словно желая исключить возражения, — о том, что Алиенора проводила ностальгические часы с юным Ричардом (тому было шесть лет), рассказывая ему истории о “солнечном крае, где он был зачат”». Но, заключает он справедливо, «мы никогда этого не узнаем» ^[176]. Однако, предпочтительнее было бы все же вообще ничего не утверждать по этому поводу.

В 1164 г. конфликт набирал силу. В то время как королева Алиенора путешествовала по Англии (она побывала в Винчестере, Солсбери, Мальборо и на острове Уайт), Фома Бекет отверг «Кларендонские постановления», в которых король утвердил свою власть над английской Церковью, лишив ее возможности апеллировать к Риму. Чтобы спастись от гнева короля, Фома нашел убежище при французском дворе. В ответ на просьбу послов английского короля не укрывать у себя Фому, «бывшего архиепископа Кентерберийского», низложенного королем, Людовик VII с нарочитой наивностью ответил:

Между Плантагенетом и Капетингом вновь вспыхивает конфликт, тем более что в том же 1164 г. Людовик подкрепил свой союз с домами Блуа-Шампань посредством брачных союзов Марии и Алисы, двух дочерей Алиеноры. Женившись же на Адели Шампанской, король окончательно упрочил этот союз, в результате которого, кстати, он стал шурином своих собственных дочерей. В 1165 г. по ряду причин распря с Генрихом еще более осложнилась. Надо сказать, что Алиенора была косвенно замешана в этом деле. В начале мая Генрих II, находившийся в Нормандии, велел ей вместе с сыном Ричардом и дочерью Матильдой отправиться в Руан. Вскоре он покинул их, отправившись на войну с Уэльсом, после чего вернулся в Лондон и провел Рождество 1165 г. в Оксфорде. Алиенора осталась на континенте. В скором времени она обосновалась в Анжере, где в октябре на свет появилась ее последняя дочь Жанна. В это время ее первому супругу Людовику VII наконец-то повезло: двумя месяцами ранее, 22 августа, его третья жена Адель подарила ему сына, о котором он так долго молил небеса. Хронисты рассказали, с какой радостью воспринял эту весть парижский люд, а король дал выход своей радости и облегчению в следующей хартии:

«Я, Людовик, милостью Божьей король франков. С давнего времени единственным и сильным желанием всего королевства было, чтобы Господь в своей доброте и милосердии своем даровал нам наследника, способного принять скипетр и управлять королевством после нас; и сие горячее желание, заключавшееся в том, чтобы Бог пожаловал нам отпрыска лучшего пола, выражали и мы, устрашенные обилием имевшихся у нас дочерей. Поэтому, получив сего желанного наследника, мы, будучи преисполнены блаженства и радости, благодарим Бога. Поскольку неизбывное ликование проникло в самую глубь сердца нашего, когда узнали мы о сем событии, позаботились мы вознаградить гонца, принесшего нам эту новость. А посему говорим мы ныне живущим и всем, кто после нас останется, что Ожье, сержанту королевы, поспешившему объявить нам о рождении сына, в силу великой радости, вызванной столь желанной вестью, дали мы три мюи пшеницы ^[178], ему и его наследникам, <чтобы получал он их> ежегодно с нашего гумна Гонессы, в Сен-Реми. Дабы утвердить этот дар, приказали мы, чтобы он был подтвержден письменно, скреплен нашей печатью и подписан нашим именем» ^[179].

Страница