Тайна лабиринта. Как была прочитана забытая письменность - читать онлайн книгу. Автор: Маргалит Фокс cтр.№ 43

Вентрис не оставлял и линейное письмо Б. В ВВС он стал штурманом, и это занятие подходило ему: карты и математика, геометрия и логика интересовали его больше, чем сами полеты. “Это действительно была кабинетная работа, хотя и в воздухе”, – вспоминал одногруппник Вентриса Оливер Кокс. Вернувшись в Англию после подготовки в Канаде, Вентрис принял участие в бомбардировках Германии. Навигация давалась ему так легко, что, как пишет журналист Леонард Котрелл, “однажды он напугал своего капитана, приведя самолет из Германии по картам, которые сам нарисовал. Во время другого вылета он задал курс и, расчистив навигационный стол, погрузился в материалы по линейному письму Б. Самолет стонал, прожекторы тянули к нему свои пальцы, и взрывы зенитных снарядов сотрясали бомбардировщик”.

В конце войны Вентрис надеялся встретиться с Майрзом в Оксфорде и увидеть транскрипции Эванса. Но из-за своего владения языками он еще год оставался на службе, помогая допрашивать немецких пленных. Наконец, получив летом 1946 года отставку, он вернулся к жене и детям (дочь Тесса родилась весной) и возобновил учебу в Архитектурной ассоциации. Он также встретился с Майрзом и начал копировать надписи для публикации.

Летом 1948 года Майкл и Лоис Вентрис с отличием закончили училище и стали дипломированными архитекторами. Чтобы отпраздновать это событие, они оставили детей у родственников Лоис и вместе с Оливером Коксом совершили гран-тур по Европе. Но, когда они добрались до юга Франции, Вентрис, к удивлению спутников, стал настаивать на возвращении. Его догнало письмо от Майрза: тот звал Вентриса в Оксфорд для подготовки к печати Scripta Minoa II. Вентрис тут же отправился туда, присоединившись к Майрзу и Кобер.

Однако через день или два Вентрис сбежал из Оксфорда. Настоящие причины его выхода из проекта были известны лишь ему самому, но справедливо предположить, что, возможно, рядом с выдающимся археологом Майрзом и блестящим филологом Кобер Вентрису было очень неуютно.

Мы знаем лишь, что вскоре после прибытия в Оксфорд он вернулся в Лондон, отослав с вокзала безжалостное письмо Майрзу. Оно предвосхищает другое письмо, которое он напишет восемь лет спустя, в 1956 году, незадолго до смерти – снова отказываясь от важного проекта, снова подавленный сомнением, болью, стыдом.

В письме Вентриса от 1948 года, датированном “понедельник ночью”, говорится:

Ответ Майрза не сохранился, но понятно, что Вентрис был прощен: по просьбе Майрза он несколько лет будет копировать надписи линейного письма Б у себя дома, в Лондоне. Майрз был чрезвычайно доволен копиями Вентриса, и его уважение к способностям молодого коллеги росло, несмотря на время от времени возвращающуюся неуверенность в себе самого Вентриса. В 1950 году журналист Леонард Котрелл, который много писал об археологии, навестил Майрза. Разговор перешел на критскую письменность.

“Вот кто может дешифровать линейное письмо Б! – заявил Майрз. – Молодой архитектор по фамилии Вентрис”.

В сентябре 1949 года Майкл Вентрис устроился на работу в Министерство образования. Его пригласили, чтобы он помог спроектировать новые школы. Знавшие Вентриса люди утверждали, что он был талантлив и в своей профессии, и в своем призвании. Журналистка Прю Смит в мемуарах “Утренний свет” вспоминает о своих встречах с Вентрисом в тот период: “Он был очень одаренным архитектором и обладал особым умением анализировать массивы данных, которое требовалось для строительства школ, а также учитывать множество ограничений трудного послевоенного времени”.

Почти теми же словами Смит могла бы описать сбор статистики, сортировку и анализ, лежащие в основе успешной археологической дешифровки. Помимо интерпретативной способности Вентрис принес в свою профессию экстраординарную способность новаторства. Вместе с Оливером Коксом он придумал “чертежный инструмент… из прозрачной пластмассы, напоминавший гигантского молодого ската с плоской округлой головой и длинным хвостом”. Это приспособление позволяло “точно и быстро, без лишних расчетов, изображать внешний вид и внутреннее пространство зданий”.

Вентрис то оставлял линейное письмо Б, то вновь принимался за него. Хотя, казалось, он распрощался с ним в феврале 1949 года, призвав Кобер “поторопиться и дешифровать”, уже осенью он лихорадочно работал над дешифровкой во время обеденных перерывов в министерстве – почти так же, как работал во время боевых вылетов в своем “кабинете” в хвосте самолета. Вскоре Вентрис обнаружил, что его насущный труд не может конкурировать по силе притягательности с древней письменностью. “Трудно представить, как проектирование школ могло так долго… занимать его мысли, особенно если учесть, что сам он не любил ни школу, ни детей”, – удивлялся Эндрю Робинсон.

К концу 1949 года Вентрис получил десять ответов на свою анкету и немедленно взялся за их обработку. Он свел их воедино, переводя по мере необходимости с французского, немецкого, итальянского и шведского. Результаты были собраны в обзор “Языки минойской и микенской цивилизаций, новый год 1950-й”. Вентрис заказал (за свой счет) копии и отправил их каждому корреспонденту.

Последняя часть отчета содержала собственные ответы Вентриса на 21 вопрос. В конце он снова сообщал о выходе из игры: “Я питаю большие надежды, что достаточное количество людей, работающих в этой области, в скором времени сможет найти решение. Им – лучшие пожелания от меня, находящегося под давлением другой работы и делающего этот небольшой вклад в решение минойской проблемы”.

Несколько месяцев Вентрис держал слово, занимаясь преимущественно архитектурой. Но летом 1950 года ему случилось встретиться в Лондоне с Эмметом Беннетом: тот приехал из Йельского университета, чтобы после смерти Кобер помочь Майрзу подготовить надписи для публикации Scripta Minoa II. Вентрис и Беннет, оба обладатели сдержанного остроумия, быстро нашли общий язык. Эта встреча также дала Вентрису шанс увидеть некоторые неопубликованные надписи из Пилоса.

После случившегося Вентрис оказался безвозвратно во власти линейного письма Б. Он начал вникать в устройство рынка акций (в результате одной сделки Вентрис заработал больше, чем за год в министерстве) и вскоре оставил работу, посвятив себя дешифровке. Теперь начинается настоящая работа детектива, и за 8 месяцев, между началом 1951 года и серединой 1952 года, он справится с загадкой.