Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны - читать онлайн книгу. Автор: Поль Фор cтр.№ 38

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны | Автор книги - Поль Фор

Cтраница 38
читать онлайн книги бесплатно

Когда эпопея сообщает нам, что «Его Могущество» Геракл (типичный главарь банды) жестоко теснил элейцев, а его присные или потомки, Гераклиды, в конце концов изгнали ахейцев со своих земель, это не просто легенда. Наиболее вероятное объяснение конфликта — своего рода гражданская война, вспыхнувшая на закате микенской цивилизации. Таблички из Пилоса показывают, насколько беззащитными чувствовали себя мелкие государства Пелопоннеса при подобных соседях. В борьбе регулярных войск и партизан последнее слово оставалось за вторыми. Если использовать спортивные термины, то можно сказать, что любители одолели профессионалов.

Геракл со товарищи обосновывается то в Фивах, то в Элиде, то в Пилосе, поступает на службу к разным монархам, «женится» на Деянире, дочери царя Калидона, грабит окрестности Дельф, становится наемником в Азии (отсюда — все легенды, связанные с первой Троянской войной, битвой с амазонками и рабством у Омфалы). Закончил герой самым жалким образом — погиб в мелкой стычке с другими разбойниками на границах Дориды, к западу от Фермопил. Враги — партизаны или ратники царей Фракии и Эхалии, окружили массив Эты, где укрывался Геракл, и подожгли заросли. Потом замечательный погребальный костер на горе Эта восславят как апофеоз героя. После смерти Геракла остались разрозненные отряды, рассчитывавшие на минутную оплошность, слабость и отсутствие микенских царьков, чтобы вторгнуться на их земли, спалить деревни, угнать скот, а если повезет — занять их крепости.

О пользе героев

Приблизительно то же можно сказать и о великих завоевателях — Персее, Беллерофонте, Ясоне и Тесее, коих легенда посылает служить в далекие земли, обычно — в Азию. И впрямь, почему бы не сдать внаем мечи, луки и прочее оружие? Не зря ведь хеттский царь пенял владыке «ахиявов» на главарей банд, явившихся в его страну искать убежища. История явно подтверждает сведения эпоса. При таком положении дел понятно, что наемничество немногочисленных ахейских «героев», сражавшихся на стороне тех или иных царьков Мизии, Лидии, Карии или Ликии, приносило Греции куда больше выгод, чем неудобств. Они везли домой то, в чем государство более всего нуждалось: золото, драгоценности, специи, благовония, предметы роскоши, а заодно прихватывали с собой умелых ремесленников, жрецов, музыкантов, писцов. Те, кто в юности были всего-навсего разбойниками и бандитами, сколотив состояние, превращались в образец для подражания и добрых гениев Отечества. Поэты у лагерных костров славили победы и подвиги великих героев прошлого.

Я долго общался с пастухами Балкан и Крита, а потому с полным основанием могу заявить, что эпическая поэзия родилась не в салоне или уединенных покоях микенского дворца, но в горах, у источников, где утоляли жажду герои древности и их молодцы. Еще в 1958 году я слышал, как в горах Арголиды простой народ чествует Геракла. Это был уже не грабитель и полузверь, то есть лицо историческое, а, как во времена великих трагических поэтов — храбрец, поборник справедливости, на которого угнетенный народ возлагает все надежды. В общем, герой-цивилизатор, полубог, сражавшийся с самим Аресом, богом войны.

В этом и заключался парадокс разлагающей активности, каковой явилась война для микенского мира в период его расцвета: давая волю самому яростному индивидуализму, вплоть до разрушения структур цивилизации, она больше сделала для развития отношений между людьми, и в конечном счете — гуманизма, чем все политические, экономические и общественные установления того времени. Родившись из охоты и игры, война превратилась в особого рода культуру и спорт. Мы обязаны этому миру бойцов, солдат и воинов, регулярных ратников и партизан победами духовного порядка, надгробными панегириками, легшими в основу грандиозных спортивных состязаний. Плодородны могилы великих мертвецов! В Фивах вокруг гробницы Эдипа, авантюриста, ставшего царем и погибшего от удара копья («Илиада», XXIII, 678–680), собирались плакальщицы и жрецы, совершавшие жертвоприношения, и старая царица, которая могла бы быть его матерью, и сыновья, готовые вцепиться друг другу в глотку. Вот умолкают последние взывания, последние крики и вопли скорби, и тогда кто-то, певец и прорицатель (почему даже не слепец Тиресий?), заводит песнь, величая победы усопшего героя. Каждый год воины будут приходить на его могилу, дабы заклать жертвы или сделать возлияния, и уже другие певцы подхватят и расцветят первоначально горестную песнь. Они сделают из Эдипа великого отшельника гор Фокиды и Беотии, страдальца, мудреца, мученика за правое дело, полубога. Эти бесконечно повторяемые жалобные песни породят часть фиванского эпического цикла — «Эдиподию» и станут источником бесчисленных трагических сюжетов. Аналогичным образом Геродот («История», V, 67) показывает нам, каким поклонением древние обитатели Сикиона окружали героя Адраста, предводителя экспедиции Семерых против Фив: «Среди иных воздаваемых ему почестей, трагические хоры пели о его несчастной судьбе. Дионису почестей не воздавали. Все они предназначались Адрасту». К трагическим хорам гений греков присовокупит диалог — и родится трагедия.

Официально греки исчисляли свою историю с первого года первой Олимпиады, то есть — с 776 года до н. э. Но все они знали, что по меньшей мере за 500 лет до этой даты на Пелопоннесе устраивались состязания на колесницах и единоборства либо Пелопсом, сыном Тантала, либо Гераклом. Эти соревнования считались не менее престижными, чем погребальные игры, посвященные памяти Эномая, царя Элиды, убитого Пелопсом. Археология подтверждает не только существование святилища и поселения в Олимпии в середине бронзового века, но и обычай устраивать конные соревнования в честь того или иного знаменитого усопшего, распространенный задолго до 1 ООО года до н. э. Автор уже цитированной XXIII Песни «Илиады» рассказывает, что похороны Эдипа сопровождались играми и, в частности, состязаниями кулачных бойцов. То был наилучший способ разделить имущество покойного, избежав братоубийственных стычек и несправедливостей жеребьевки, более того, лучший вариант «божьего суда», ибо он заставлял наследников соревноваться друг с другом: «И пусть достойнейший из вас победит!» Похоронные игры — это сражение, которое заканчивается во благо и благом оборачивается. Благодаря им война завершалась лучше, чем начиналась. Здесь сражались не для того, чтобы убить, а чтобы получить удовольствие, расслабиться и забыть о возможности собственной гибели. Наконец, соревнования противников, демонстрация силы, ловкости, хитрости и энергии — это также почести, воздаваемые ушедшему. Именно они могли укрепить его дух в потустороннем мире, где вечно трепещут бесплотные и печальные тени.

Нам уже чужда такая цель спортивных состязаний, но признаем хотя бы, что некогда спорт обладал иным благородством, иным величием, нежели у нас, и что, если микенцы слишком часто убивали друг друга, греки сумели извлечь из их опыта нечто мудрое. Геракл, ставший покровителем гимнастических залов и стадионов, составляет в истории пару Орфею, прародителю и идеалу всех эпических поэтов.

ЛЮДИ ЗЕМЛИ

Духовенство существует, чтобы молиться, аристократия — для сражений, а земледельцы — чтобы кормить их всех. Так думали в Средние века и так частенько продолжают представлять себе микенское общество. Удивительная наивность! Если считать земледельцем того, кто живет на земле города и возделывает ее, то в этом так называемом третьем сословии окажется больше делений и градаций, чем мы видели в двух других. И потом, не следует забывать о ремесленниках, живущих то в городе, то в деревне. А кое-кто из ремесленников и садовников вообще пределов города никогда не покидал. Кроме того, были еще моряки. И возможность сменить профессию. Осенью пастух становился поденщиком, а поденщик, коли надо, брался за копье или весло и превращался в солдата, морехода или торговца. Греки не отличались большой оседлостью, особенно на островах, бесплодная или разоряемая наводнениями земля то и дело изгоняла своих детей. Достаточно просто взглянуть, как жители горных и равнинных земель строят дома, по меньшей мере пяти разных типов, и мы сразу уловим в них застарелый средиземноморский индивидуализм.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению