Адский косильщик. Пулемет на полях сражений XX века - читать онлайн книгу. Автор: Роджер Форд cтр.№ 14

Рейд Джеймсона довольно сильно ударил по британскому самолюбию, но эти события тускнели на фоне тех, которые происходили в 3000 милях к северу, в Судане, с тех самых пор, как дервиши Махди штурмовали Хартум и в январе 1885 г. убили гладстонского «героя из героев», «Китайца» Чарлза Гордона . В 1896 г. британское правительство наконец мобилизовало свою политическую волю, чтобы отомстить за его смерть, и выбрало для этой роли генерала Китченера, британского главнокомандующего англо-египетской армии. Китченеру потребовалось некоторое время, чтобы вовлечь силы дервишей в бой, и, когда он этого добился, подавляющая огневая мощь, которую он сумел развернуть, в частности его «Максимы», пропев эпическую песнь, нашла эпическую дань: раз за разом «явственная волна смерти проносилась над наступающим воинством». 8 апреля 1898 г. при Атбаре объединенные силы британских и египетских войск вступили в бой с имеющей некоторое численное преимущество армией дервишей и уничтожили более 5000 бойцов противника, потеряв при этом убитыми и ранеными лишь десятую часть от этого числа, «Максимы», расположенные на флангах, открыли огонь с расстояния 1650 м (1800 ярдов) и «очень эффективно и без происшествий с орудиями» вели огонь до самого конца сражения. Вот свидетельство очевидца:

Атбарский «счет от мясника» ^[10] был мизерным по сравнению с количеством погибших в решающем сражении этой кампании, произошедшем 2 сентября у Омдурмана. К тому времени численность собранных Китченером сил составила 23 000 человек, тогда как войско дервишей насчитывало до 50 000 бойцов. Превосходящая численность противника не вызывала особых опасений у британских офицеров, поскольку они с полным правом могли обратиться друг к другу со словами недавно опубликованного стихотворения Хилари Беллока «Современный путешественник»:

И они оказались абсолютно правы, поскольку потери дервишей составили по меньшей мере 15 000 убитых. И, вероятно, такое же количество раненых, тогда как британцы и египтяне потеряли лишь горстку людей: официальные цифры говорят о 5 офицерах и 85 военнослужащих других званий, погибших в этом бою. Не вызывает сомнений, что именно «Максимы» англо-египетских сил стали причиной столь значительного числа погибших дервишей (по официальным данным, они вызвали три четверти всех потерь), хотя расход боеприпасов был небольшим по более поздним меркам: шесть «Максимов» из состава 1-й британской бригады сделали по 4000 выстрелов каждый; четыре пулемета 2-й бригады — около 2500 выстрелов каждый. Один из наблюдателей сообщал:

Тот же свидетель так описывал финальные действия кампании при Абу-Ааделе, когда лидер дервишей, халиф Абдаллах, которому удалось спастись от кровавой бойни при Омдурмане, был загнан в угол англо-египетскими силами под командованием полковника Уингейта:

Сэр Эдвин Арнольд, бывший свидетелем битвы у Омдурмана, сказал о ней так: «В большинстве наших войн победу обеспечивали сокрушительные удары, военное искусство и храбрость наших офицеров и солдат, но в этом случае сражение было выиграно благодаря скромному ученому из Кента».

Арнольду, который был писателем, а не солдатом, возможно, не хватило проницательности, чтобы прийти к выводу — а ведь у него для этого имелись достаточно явные свидетельства, — что дни если не умения и храбрости, то сокрушительных ударов на самом деле закончились навсегда. Настоящим признанием роли, которую пулеметы Максима сыграли в обеспечении суданского триумфа Китченера, стало то, что в 1901 г., уже после того, как Хайрем Максим отказался от своего американского гражданства в пользу британского, королева Виктория посвятила его в рыцари.

До сих пор «Максим» использовали только в боях с противником, который сам отрицал преимущество использования пулеметов (несколько пулеметов ручного действия, «Гарднеров» и «Норденфельдов», были обнаружены в арсенале халифа после сражения у Омдурмана; но дервиши не имели ни малейшего представления, как ими пользоваться). Однако вскоре в войне за независимость между белыми людьми, которую на африканском континенте буры вели с британцами, этот дисбаланс будет ликвидирован.

Нет никакого смысла рассматривать здесь причины Бурской войны, стоит лишь сказать о том, что, когда буры подняли восстание, на кон было поставлено будущее планов Британии, которая хотела распространить свое влияние на всю Южную Африку, но абсолютно разные стратегические подходы (и образы жизни) главных действующих лиц оказали свое влияние на этот вопрос. С британской стороны в боевых действиях принимала участие регулярная армия, состоящая из кавалерии, пехоты (часть ее была конной) и артиллерии, — дисциплинированная, обученная и помимо всего прочего возглавляемая хорошими офицерами и строго подчинявшаяся приказам, привычная к согласованным действиям — почти не изменившаяся со времен Ватерлоо или даже Бленхейма. На стороне бурской армии воевали почти все годные к службе мужчины и юноши, практически каждый из них был обеспечен лошадью; обладая умениями и навыками охотников, знанием местности, буры наносили сильные удары по британским формированиям и исчезали, точно так же, как делали это в 1880 г. во время столкновений в Трансваале.

Но теперь имелось одно существенное отличие: буры против британских формирований могли выставить «Максимы» как винтовочного калибра, так и однофунтовые пом-помы. Как смогут британцы, ограниченные рамками традиций, не потерпевшие ни одного действительно крупного поражения в течение всего века (хотя их чувство собственного достоинства было уязвлено в связи с некоторыми известными событиями в Афганистане и кое-где еще), разработать «по ходу дела» новую тактику, чтобы, так сказать, справиться с оружием, которое явно угрожало самой сути их власти: выработать у своей армии способность сражаться и одерживать победу над сплоченным противником на открытом пространстве? Не имеется реальных свидетельств того, что британский Генеральный штаб когда-либо заблаговременно поднимал этот существенный вопрос. Если учесть склад ума преобладающего большинства персоналий, имеющих к этому непосредственное отношение, можно предположить, что это никогда не приходило им в голову — в итоге даже пятнадцать лет спустя, когда Первая мировая война стала неизбежной, пулемет все еще в значительной степени недооценивали.