Эдинбург. История города - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Фрай cтр.№ 104

Кроме того, процветающий город здраво рассудил, что необходимо приложить определенные усилия, дабы поддерживать на должном уровне собственные, относительно высокие стандарты образования. И здесь могла помочь богатая история «образовательной филантропии» Эдинбурга. Старейшие школы Торговой компании и Хериота, функционировавшие и как приюты, доказывали, как глубоко она укоренилась. А теперь пожертвования потекли быстрее и сделались обильнее.

Местность на голом западном берегу Уотер-оф-Лейт, в пригородном парке за мостом Дин-Бридж, представляет собой смотровую площадку, откуда открывается вид на окружающие здания, со скучными или, наоборот, вычурными фасадами; в этих зданиях помещались четыре учреждения, игравшие заметную роль в середине XIX века; зимой, когда не мешает листва, можно разглядеть и пятое, если вытянуть шею. Это больница Дональдсона (1841–1851), школа Джона Уотсона (ныне Национальная галерея современного искусства; 1825), сиротский приют Дина (ныне галерея Дина; 1831–1833), колледж Стюарта и Мелвилла (1848) и, в стороне, колледж Феттес (1864–1870). В других районах города имелись свои социальные ориентиры, в таком количестве, что некоторые спонтанно сосредоточивались на конкретной сфере деятельности (как Дональдсон на заботе о глухих). Эти заведения восходят ко временам задолго до возникновения национальной системы школ в Шотландии, когда все полагалось финансировать на местном уровне — и это в культуре, полагающей скупость и бережливость величайшими достоинствами.

Благотворительных учреждений в целом наблюдался даже переизбыток. Большую часть средств они получали от городской собственности, а потому стремительно развивались. Поскольку тут рачительность сочеталась с филантропией, вставал вопрос, наилучшим ли образом используются доступные ресурсы. Например, многие ученики приютов жили на пансионе, но при этом почти все они были уроженцами Эдинбурга, как и полагалось по правилам обучения. Но насколько необходимо тратить деньги на их проживание и питание? ^[344]

Торговая компания решила, что такой необходимости нет, и в 1879 году изменила статус своих приютов. Она создала пять крупных школ дневного обучения, со скромной оплатой за образование и с благотворительными свободными местами. Затея имела успех. Всего за несколько лет эти школы обрели 4000 учеников и 213 учителей — сравните с 400 и 26 соответственно во всех приютах до 1879 года; наибольшую пользу реформа принесла девочкам. Приют Хериота обсуждал, следовать ли примеру, и обсуждение обернулось жаркими спорами, потому что среди образовательных учреждений Эдинбурга школа Хериота наиболее последовательно готовила мальчиков к профессиональной деятельности на благо города. Приют к тому времени настолько разбогател, что построил тринадцать общественных начальных «наружных» школ в городе. Самые мобильные и энергичные представители рабочего класса считали приют ценным подспорьем, которое прилагает немало усилий для удовлетворения их потребностей. Как выразился Эдинбургский совет рабочих профессий, приют успешно «создавал респектабельный, мыслящий, умелый класс ремесленников или горожан». Именно поэтому люди решительно возражали против следования примеру Торговой компании и введению оплаты за обучение. Впрочем, после долгой борьбы, в 1885 году плату все-таки ввели. Историки расценивают это событие как непростительную ошибку, как типичный образчик викторианского ханжества и торжества привилегий. ^[345]

* * *

В связи со сказанным выше стоит остановиться на сословном делении Эдинбурга. Далеко не всегда городские парадоксы проявлялись в победах «аристократов» над «работягами»: на самом деле, после двух революций XVII столетия, двух восстаний XVIII столетия и раскола в XIX веке счет был примерно равным. Эдинбургу хватало социальной напряженности, и все же в городе витал дух эгалитаризма, вероятно, во многом из-за религии, но также и крепости гражданского общества (чего недоставало, например, Лондону).

Убежденный марксист, историк викторианского Эдинбурга Р. К. Грей, постоянно высматривающий в любых событиях предвестия классовых войн, признавал, как нелегко их тут обнаружить. ^[346] Напротив, социальные различия, казалось, растворялись в городе, а вовсе не обострялись. В конце XIX века преобладающей формой пролетарской организации была ремесленные гильдии, устроенные по правилам позднего Средневековья, с ограничениями на вступление и на занятие тем или иным делом: гильдии пекарей, шляпников, конопатчиков, канатчиков, мясников, скорняков, ювелиров, кузнецов, каменщиков, кожевников, портных и так далее. Они потеряли гарантированные места в городском совете благодаря муниципальной реформе 1833 года, но поскольку большинство новых членов совета все равно принадлежали к этим гильдиям, их положение вряд ли сильно изменилось. Другое дело экономические привилегии. В 1846 году правительство тори в Лондоне, никого предварительно не уведомив, приняло закон, лишивший все шотландские королевские бурги права ограничивать торговлю. И даже это, возможно, не оказало серьезного влияния на положение гильдий. Хотя стояли так называемые «голодные сороковые», уровень жизни в ближайшем будущем обещал повыситься. Ремесленники Эдинбурга либо считали себя пролетариями и мало-помалу обретали воинственность, которая позднее будет характерна для Глазго (не станем говорить это его «уничтожит»), либо пересмотрели свой статус в современном городе, который приближался к вступлению в эпоху викторианского процветания.

Эдинбург не участвовал в диспутах о свободе трудовых споров, но его ремесленники явно избрали второй из этих путей. Пусть они лишились былых привилегий, зато без них этому городу с его специфической экономической структурой было попросту не обойтись. Вновь сказалась нехватка промышленности, и вновь ее отсутствие обернулось преимуществом. Это означало неподверженность викторианским циклам подъема и спада, сотрясавшим другие локальные экономические системы, особенно сосредоточенные на производстве единственного товара. Эдинбургу, городу профессиональных доходов, требовались еда и напитки, одежда и жилье: спрос был довольно устойчивым, не в последнюю очередь на услуги тех, кто производил эти товары вручную. Помимо утоления основных потребностей, доходы шли на увеличение потребления, то есть на приобретение товаров ручной работы, произведенных квалифицированными мастерами (последних спрос дисциплинировал и вынуждал соблюдать стандарты качества).

Рабочие проявляли организованность. Старинные гильдии выжили, потому что на фрагментированном местном рынке труда они выступали посредниками между потребителями и производителями, согласовывая условия заработной платы, определяя правила найма и условия обучения подмастерьев. Это избавляло от ненужных проблем. Таким образом, специфическая экономическая структура города, независимо от государственных законов, обеспечивала занятость и организованность ремесленников. Она означала, что так называемая трудовая аристократия, эта весьма любопытная социальная группа викторианской Британии, обрела в Эдинбурге покой и безопасность. По сравнению с другими городами местные рабочие не ощущали дефицита занятости и зарабатывали больше денег, причем даже ухитрялись понемногу их откладывать.