Писатели и советские вожди - читать онлайн книгу. Автор: Борис Фрезинский cтр.№ 147

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Писатели и советские вожди | Автор книги - Борис Фрезинский

Cтраница 147
читать онлайн книги бесплатно

Илья Эренбург в годы сталинского госантисемитизма
(Полемика с г. Костырченко)

Последнее сталинское десятилетие (1943–1953) отмечено непрестанными атаками на культуру. Атаки поистине следовали одна за другой: кампания 1943–1944 гг. против писателей; разгром 1946 г. («дело» против Зощенко и Ахматовой — пресловутое постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград»); постановления 1946–1948 гг. о репертуаре драмтеатров, по киноискусству и музыке (травля Прокофьева, Шостаковича, Шебалина, Эйзенштейна, Пудовкина и др.); кампания против «космополитов» 1949 г.; ликвидация еврейской культуры и ее творцов в 1948–1952 гг., потенциальные проекты Сталина на 1953 г.; разгром романа Гроссмана «За правое дело» и т. д. Даже те деятели культуры, которых непосредственно не коснулись погромные акции, чувствовали себя не вполне уютно. Активными пособниками власти иногда выступали творческие союзы — в тех случаях, когда в управляющем ими аппарате сосредоточились отъявленные держиморды (как, например, в Союзе писателей).

При внешнем безусловном подчинении режиму всех деятелей советской культуры внутреннее сопротивление тем или иным действиям «сверху», попытки пережить худшие времена с минимальными потерями (не «вымазавшись в грязи») — предпринимались (в разной мере) всеми подлинными художниками. Мера сопротивления зависела и от меры слома в 30-е гг.; для многих идейный кризис наступил после «заморозков» — «оттепель», как ни странно, оказалась психологически более трудным временем. Выведя за скобки откровенных бездарей и палачей (скажем, в литературе — Грибачев, Софронов, Суров и т. п.), проблему взаимоотношения художников с властью, меру ангажированности каждого можно понять только в контексте реального и адресного пресса, глубины понимания художником положения вещей и перспектив, меры допускаемых им компромиссов, меры иллюзий и идейной зашоренности, типа художественных предпочтений (Восток — Запад), степени искренности заблуждений, характера постепенных прозрений (пример — эволюция Гроссмана). Понять, вникая в подробности эволюции мировоззрения и в особенности жизнедеятельности каждого конкретного художника в его конкретных же обстоятельствах. Достаточно широкие поведенческие градации, неоднозначность, а подчас расплывчатость моральных критериев, многообразие форм сотрудничества и несотрудничества с режимом — все это существенно для понимания конкретных «случаев».

Ставшие доступными документы на тему «власть и художественная интеллигенция в СССР» существенно обогащают представление о реальных процессах, протекавших в этой сфере. Не следует, однако, думать, что процесс постижения прошлого является строго монотонной функцией времени. Получая доступ к потаенным прежде историческим документам, потомки вместе с тем утрачивают знание и чувство атмосферы и многих реалий прошлого, специально никак не зафиксированных, и потому моделируют их упрощенно. Анализируя жизнедеятельность не выбирающего своего времени творческого человека, ее масштаб и общественный вес безотносительно к предоставляемым временем возможностям и свободам, нельзя достичь адекватного понимания ее экзистенциальной сущности.

Анализ поведения отдельно взятой исторической личности требует особенно скрупулезных знаний и безусловной непредвзятости.

Одной из центральных фигур на горизонте советской культуры последнего сталинского десятилетия был Илья Григорьевич Эренбург. Сложность и многоплановость фигуры Эренбурга заключается не только в емкости и противоречивости его долгого и сложного жизненного пути в целом, но и в неоднозначности некоторых локальных участков его творческой художественной и политической биографии. Тем не менее внимательный и многоаспектный взгляд на них позволяет установить те безусловные нравственные «правила», которым Эренбург не изменял в самых критических условиях жизнедеятельности.

В нынешнюю пору утвердившихся едва ли не повсеместно лихого взгляда на прошлое и едва ли не старорежимных (лишь с переменой знака) его оценок, фигура Эренбурга, выхваченная из контекста времени, представляется некоторыми авторами крайне упрощенно. Например, перестроечная формула поэта Д. Самойлова применительно к послевоенной эпохе: «Эренбург стал крайним западным флангом сталинизма» [1144] — замените последнее слово чем-нибудь вроде «тогдашнего СССР», и она станет банальной, что до обвинения в сталинизме — кому из деятелей советской культуры при желании не пришьешь его в России сталинских лет (несколько теперь общепринятых оправданий не меняют дела).

Фигура Эренбурга оказывалась на острие нескольких исторически важных событий того десятилетия, непосредственно увязывающих писателя с фигурой диктатора. Эти события — за ними неизменно стояла фигура Сталина с характерными для него политическими клише — ставили перед Эренбургом нелегкие политические и нравственные проблемы, и анализ того, как он их пытался решать, несомненно содержателен и поучителен. Мы остановимся здесь на трех эпизодах, так или иначе связанных с проблемами «тайной сталинской политики» в части «еврейского вопроса в СССР». В контексте публичной борьбы против государственного антисемитизма в СССР в последнее сталинское десятилетие фигура Эренбурга фактически была ключевой. Некоторые возможности в плане означенной «борьбы» открывала перед писателем репутация ведущего публициста, заслуженная беспрецедентной работой в годы войны, а затем определенным (в четко очерченных для себя границах) участием в идеологическом обеспечении «холодной» войны. В глазах населения эти возможности представлялись исключительными; реально они были, конечно, едва ли значительными — но все-таки были и, что важнее, Эренбург их не упускал. Формула об «искусстве возможного» относится к советской эпохе, в той же мере, как к любой другой, лишь самый спектр этих возможностей был предельно сужен.

Три эпизода, о которых пойдет речь (самый важный из них — 1953 г.), нашли место и на страницах солидной монографии Г. Костырченко (центриста от истории, как он себя именует) «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм» [1145] — она включает большой свод исторических материалов, систематизированных и проанализированных автором. Заметим, что обстоятельно исследуя политику государственного антисемитизма сталинской эпохи, Г. Костырченко, в той или иной мере, затрагивает и вопрос о взаимоотношениях власти с деятелями советской культуры (в контексте проблематики книги), в частности общественная и публицистическая деятельность Эренбурга содержательно упоминается им на 41 странице текста.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию