Писатели и советские вожди | Борис Фрезинский | страница 121 | LoveRead.ec

Эренбург вспоминал, что семидесятилетний эссеист Жюльен Бенда говорил ему во время обстрела Мадрида об Андре Жиде:

Вы поверили в его общественную ценность, сделали из него апостола, а теперь предаете анафеме. Это смешно, особенно здесь — в Мадриде. Андре Жид — птичка, которая свила гнездо на «ничьей земле»; стрелять нужно, как стреляют фашисты — по батареям противника^[945].

Илья Эренбург, 8 июля:

Вчера делегаты конгресса были на фронтах. На вечернем заседании конгресса выступил, несмотря на тяжелые ранения, писатель Густав Реглер. Реглер говорил, сидя в кресле: «Что теперь сказать тем писателям, которые еще колеблются и которых нет сейчас среди нас? Неужели вы верите в политику примирения, нейтралитета, невмешательства? Мы должны сказать вам: нет перемирия с врагами народа, с убийцами Герники, с теми, которые сегодня ночью снова бомбардировали мирное население Мадрида. Мы — с испанским народом!» Делегаты стоя приветствовали Густава Реглера. Французский писатель Андре Мальро сказал: «В тяжелые дни отступления у Талаверы я видел две бомбы, которые не разорвались. Они были присланы из Германии, и внутри были записки: „Эти бомбы не разорвутся“ — залог мужества и солидарности. Я хочу сказать вам одно: мы делаем всё, чтобы бомбы наших врагов не разрывались». Послана приветственная телеграмма Ромэн Роллану. Испанский поэт Бергамин выступил сегодня во второй раз, посвятив свою речь клеветнической книге Андре Жида об СССР «Я говорю, — начал Бергамин свою речь, — от имени всей испанской делегации. Я говорю также от имени делегации Южной Америки, писателей, которые пишут на испанском языке. Я надеюсь, что я говорю также от всех писателей Испании. Здесь, в Мадриде, я прочитал новую книгу Андре Жида о СССР. Эта книга сама по себе незначительна. Но то, что она появилась в дни, когда фашисты обстреливают Мадрид, придает ей для нас трагическую значимость. Мы стоим все за свободу мысли и критики. За это мы боремся. Но книга Андре Жида не может быть названа свободной, честной критикой. Это несправедливое и недостойное нападение на Советский Союз и на советских писателей. Это не критика, это клевета <…>. Пройдем молча мимо недостойного поведения автора этой книги. Пусть глубокое молчание Мадрида пойдет за Андре Жидом и будет для него живым укором»^[946].

10 июля Эренбург сообщал в «Известия»:

Последнее заседание II международного конгресса писателей в Испании прошло с большим подъемом. Выступали Фадеев, Бенда, Маринельо (Южная Америка), Маргарита Нелькен, Эренбург, Андре Мальро, Фернандо де лос Риос. Заседание закрыл председатель кортесов Мартино Баррио. Завтра утром делегаты конгресса уезжают в Барселону.

Из Валенсии конгресс перебрался в Барселону.

Из Барселоны конгресс перебрался в Париж.

Среди 80 участников в сообщениях прессы назывались также имена французов Тристана Тцара, Клода Авелина, Леона Муссинака, китайского писателя Эми Сяо, немца Э. Э. Киша, болгарина Г. Белева, швейцарского писателя Воше, кубинца X. Маринельо, чеха Кратохвила, редактора газеты Интернациональных бригад Курта Штерна.

Первое заседание в Париже прошло 16 июля. Председательствовал Г. Манн; в президиуме сидели глава испанской делегации X. Бергамин, Вс. Вишневский, Л. Хьюз, Стивен Спендер, Карин Михаэлис, Пабло Неруда («Литературная газета» написала, что он представляет Кубу!), Андре Шамсон, Луи Арагон, Поль Низан, Рене Маран.

Конкретные итоги конгресса содержатся, как ни странно, в следственных показаниях М. Кольцова, датированных 9 апреля 1939 г.: «Второй конгресс дал возможность изменить руководство Ассоциации писателей, удалив из него Андре Жида. Ведущую роль в нем получили коммунисты Арагон, Муссинак, Блек, Реглер, Бред ель и беспартийные, прочно стоящие на позициях поддержки СССР — Ж. Р Блок, Мальро, Дюртен, Фейхтвангер, Генрих Манн. База Ассоциации, однако, несколько сузилась, в связи с отходом от нее колеблющихся элементов. Воспользовавшись затруднениями общеполитического характера во Франции, Эренбург занял открыто враждебную позицию в отношении руководства Ассоциации и стал высмеивать все усилия писателей-коммунистов Арагона, Блека и других сохранить единый фронт с сочувствующими. Он уверял иностранных писателей, что связь с русскими невозможна, ввиду официально проповедуемой в СССР „ксенофобии“ (ненависти к иностранцам). С другой стороны он писал в Москву о невозможности контакта с западной интеллигенцией <…> Он заявил мне, что массовые аресты и последние судебные процессы отталкивают от нас западную интеллигенцию, что „мы сами себя изолируем“ и что „дальше будет еще хуже“. Это произвело на меня большое впечатление, совпадая с моими настроениями в тот момент»^[947].

Общее впечатление от конгресса писателей, сохранившееся через четверть века у Эренбурга, было скорее грустным:

Летом 1937 года в Мадриде речи писателей как-то не звучали. Восхищались мы другим. Пришли бойцы, принесли трофеи — знамя фашистского полка, только что захваченное в боях у Брунете. Привезли из госпиталя Реглера, он шел, опираясь на палку, не мог говорить стоя, попросил разрешения сесть и зал встал из уважения к ране солдата. Реглер говорил: «Нет других проблем композиции, кроме проблемы единства в борьбе против фашистов». Это чувствовали в ту минуту все — и писатели, и бойцы, пришедшие нас приветствовать. Горячо встречали писателей, которые воевали: Мальро, Людвига Ренна, молоденького испанского поэта Апарисио и других.

Выступления многих советских писателей удивили и встревожили испанцев, которые мне говорили: «Мы думали, что у вас на двадцатом году революции генералы с народом. А оказывается, что у вас то же самое, что у нас». Я старался успокоить испанцев, хотя сам ничего не понимал. Кажется только А. Л. Барто, говоря о советских детях, не вспомнила про Тухачевского и Якира; другие, повышая голос, повторяли, что одни «враги народа» уничтожены, другие будут уничтожены. Я попытался спросить наших делегатов, почему они говорят об этом на конгрессе писателей, да еще в Мадриде; никто мне не ответил; а Михаил Ефимович хмыкнул: «Так нужно. А вы лучше не спрашивайте…»^[948].

Второй международный антифашистский конгресс писателей завершился в Париже 17 июля 1937 г. На заключительном заседании председательствовал Луи Арагон, на нем выступил Бертольт Брехт, А. Толстой, С. Спендер, и П. Вайян-Кутюрье. Пылкую речь Всеволода Вишневского, напечатанную под заголовком «Мы уничтожим фашизм!», имевшую непрямое отношение к литературе, встретили бурными аплодисментами. Перед зачтением резолюций говорили Эренбург и Ж. Р. Блок…

За день до окончания конгресса, 16 июля, Эренбург, политическое положение которого после ареста Бухарина пошатнулось — он это несомненно чувствовал, общаясь с советскими делегатами, — обратился к Кольцову со следующим заявлением:

Писатели и советские вожди - читать онлайн книгу. Автор: Борис Фрезинский cтр.№ 121

Онлайн книга - Писатели и советские вожди | Автор книги - Борис Фрезинский