Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию? - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Устинов cтр.№ 91

Яковлев спешил в Тюмень, город, отстоявший от Тобольска на 285 верст, на трех повозках, по тяжелой грунтовой дороге, пересекая огромные лесные массивы и полноводные ручьи, на которых не было мостов, так что лошади по воде шли по самый круп и путники не успевали просохнуть от бесконечного соприкосновения с водой на переправах. Чета Романовых снова проезжала село Покровское и наступившие сумерки тускло высвечивали крестьянские избы, в одной из которой родился и жил их кумир Григорий Распутин, чью зловещую роль в их судьбе они сумели распознать при долгом анализе и размышлениях о путях и людях, погубивших их на троне.

В конце апреля Яковлев, со всеми своими спутниками и охраной прибыл в Тюмень и ему сразу был подан специальный вагон, прицепленный к стоящему под парами паровозу, на котором он отбыл на запад. В то время, как Яковлев вместе с Николаем и его женой пробивался к Москве, в самой столице, среди ее высших партийных и советских работниках шла ожесточенная борьба, развернувшаяся вокруг решения Ленина привезти бывшего монарха в Москву, как того требовала Германия и ее посланник граф Мирбах, неизменно употреблявший слова «я потребую от них…» Большинство в правительстве и, особенно во ВЦИК, считало эту меру крайне опасной, она могла сыграть роль бомбы, взрыватель от которой находился в германском посольстве. Неутомимый Блюмкин сумел подкупить все прислугу германского посольства, и ВЧК предупреждало Ленина и Свердлова, что там идут самые серьезные приготовления к свержению большевиков, намеченному к приезду Николая в Москву. Германские войска, оккупируя Украину, свергли 29 апреля буржуазное правительство Центральной Рады, поставив у власти гетмана П. Скоропадского, который служил в конной гвардии, был в свите царя и обещал немцам послать на Москву усиленный казацкий корпус для восстановления монархии в России. В самой Москве были заметны серьезные приготовления монархистов к выступлению, как и неожиданное перемещение немецких подданных из бывших военнопленных, сколоченных в боевые группы, к важнейшим пунктам столичного города.

Свердлов сумел убедить Ленина отказаться от опасной идеи перемещения Николая в Москву и взял на себя исполнение поручения, по которому бывший царь вместе с женой и дочерью задерживались в Екатеринбурге до тех пор, пока освободится железнодорожная магистраль, забитая эшелонами чехословацкого корпуса, перемещаемого на восток с Украины для эвакуации в Европу по просьбе стран Антанты. Это был повод, а в действительности, Свердлов поручил одному из своих самых преданных сторонников Шае Голощекину, работавшем комиссаром Уральской области, задержать Николая и его жену с дочерью в Екатеринбурге до лучших времен и поместить их под арестом в Ипатьевском доме. Яковлев узнал об этом решении на одном из полустанков, и попытался повернуть свой поезд на восток, в сторону Омска, из которого он намеревался проехать в Москву нижним маршрутом через Петропавловск и Челябинск, чтобы избежать столкновения с уральскими властями. На ближайшей к Омску станции Куломзино его поезд был задержан отрядом красных, а сам Яковлев был объявлен вне закона за то, «что он пытается увезти Царя за границу», о чем комиссары Екатеринбурга известили по телеграфу все местные органы власти, в том числе и власти г. Омска ^[585]. Яковлева отпустили в Москву, откуда он прислал своему телеграфисту телеграмму: «Собирайте отряд. Уезжайте. Полномочия я сдал. За последствия не отвечаю» ^[586].

Николай и его жена Александра Федоровна с дочерью Марией были доставлены в Екатеринбург, где их разместили в специально подготовленном доме, носившем название Ипатьевский, по имени собственника, владевшего им до революции. В Москву было сообщено, что местным властям нужно время, чтобы вся царская семья могла собраться в Екатеринбурге, а пока это невозможно, так как Алексей тяжело болеет. Видимо, о болезни Алексея Яковлев сообщил и Мирбаху, так как тот некоторое время не настаивал на приезде бывшего царя в Москву. В конце мая все другие дети семьи Романовых и их прислуга были перевезены в Екатеринбург, к родителям, находившимся в Ипатьевском доме под все более усиливающейся жесткой охраной.

Свержение Германией большевиков не снималось с повестки дня, и Россия рассматривалась правящим классом Германии как колониальное государство, из которого они намеревались черпать и дальше для себя новые и новые богатства. На состоявшемся 16 мая в Дюссельдорфе совещании капитанов германской экономики, в котором приняли участие Август Тиссен, Гуго Стиннес, Альберт Феглер, Эмиль Кирдорф, Альфред Гугенберг было принято решение обеспечить «возможно более глубокое финансовое проникновение в Россию для сохранения политического и военного превосходства Германии с тем, чтобы в оккупированных последней прибалтийских областях, в Финляндии, на Украине, в Донбассе и на Кавказе расправиться с большевиками, ибо только в том случае, если на место большевистского режима придет новый порядок вещей… мы могли бы облегчить ведение войны путем использования русских источников и запасов» ^[587].

Германские правящие круги, благодаря победам на Восточном фронте, продолжали строить немыслимые планы по переустройству Европы, а их несколько успешное наступление на Западном фронте в направлении Марны и Парижа в мае-июне месяце вскружило им головы; они заговорили языком победителя, что было похоже на приступ воодушевления тяжело больного человека, когда его скоро ожидает худшее. Этот последний успех германской армии, который породил у кайзера и его высшей знати эфемерную надежду на новые территориальные завоевания, за которые они стали вести открытую борьбу у трона Вильгельма II. Сам кайзер возмечтался иметь Курляндию как личное поместье и охотничьи угодья, для которых он набросал даже свой герб. Вюртембергский герцог фон Урах надеялся надеть на себя еще литовскую корону, а принц Фридрих – Карл Гессенский, шурин императора, претендовал на финляндскую корону. Династические претензии предъявлялись и на Западе: Бавария желала такого раздела Эльзас – Лотарингии, чтобы Лотарингия отошла к Пруссии, а Эльзас – к Баварии. Вюртемберг объявил, что он претендует в этом случае на Зигмаринген, а Саксония, не желая оставаться в долгу, давала понять, что управление Верхним Эльзасом могло бы совершенно свободно вестись из Дрездена ^[588]. В тяжелый для империи час династии Германии заботились не о приумножении могущества своей родины, а плели мелочные интриги в дележе не утвердившихся победой территориальных захватов и тем вызывали возмущение во всем цивилизованном мире.

Германский посланник граф Мирбах, выражая интересы этого класса людей, неустанно плел нити новых заговоров против большевиков и при каждой встрече с представителями советской власти не уставал настаивать на необходимости прибытия бывшего царя Николая в Москву все под тем же предлогом, что его подпись под Брестским договором о мире придаст этому документу политический вес, с которым будут считаться страны Антанты. Он часто встречался с Лениным и в близком окружении вождя было замечено, что Владимир Ильич при встрече с германским послом терял уверенность и соглашался без всяких возражений и борьбы выполнять любые просьбы и пожелания немцев, которые не были определены рамками Брестского договора; эти постоянные уступки ложились тяжелым бременем на подорванную войной и революцией экономику России. Членов правительства настораживало и то обстоятельство, что Ленин и Мирбах встречались всегда наедине, без переводчиков и работников совнаркома, что категорически не принято делать в свободных и независимых странах, чтобы не заподозрить высокое лицо в измене национальным интересам.