Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - читать онлайн книгу. Автор: Антон Первушин cтр.№ 62

Научные станции, расположенные в различных точках Советского Союза, ведут наблюдение за спутником и определяют элементы его траектории. Так как плотность разреженных верхних слоев атмосферы достоверно неизвестна, в настоящее время нет данных для точного определения времени существования спутника и места его вхождения в плотные слои атмосферы. Расчеты показали, что вследствие огромной скорости спутника в конце своего существования он сгорит при достижении плотных слоев атмосферы на высоте нескольких десятков километров. ‹…›

В течение Международного геофизического года Советский Союз предполагает осуществить пуски еще нескольких искусственных спутников Земли. Эти последующие спутники будут иметь увеличенные габариты и вес и на них будет проведена широкая программа научных исследований.

Искусственные спутники Земли проложат дорогу к межпланетным путешествиям и, по-видимому, нашим современникам суждено быть свидетелями того, как освобожденный и сознательный труд людей нового, социалистического общества делает реальностью самые дерзновенные мечты человечества».

Общественный резонанс был ошеломляющим. Зрелище маленькой звездочки, бегущей в небе за пределами атмосферы, с неустанно передаваемым по радио «бип-бип-бип», быстро захватило внимание широкой аудитории, включавшей ученых, радиолюбителей, военных, агентов разведслужб и бесчисленных зрителей, взобравшихся на крыши со своими биноклями.

Советское политическое руководство торжествующе наблюдало, как, по выражению главы государства Никиты Сергеевича Хрущёва, «оценивающее любопытство западных стран сменяется восхищением, смешанным с завистью». Идеологическое клише «социализм – это и есть та надежная стартовая площадка, с которой Советский Союз запускает свои космические корабли», мгновенно утвердилось в качестве беспроигрышного козыря на международной арене.

Разумеется, Юрий Гагарин, интересовавшийся темой и выступавший с докладами о Циолковском, не мог остаться безучастным к событию. Позднее он очень эмоционально опишет свое состояние 5 октября 1957 года (цитирую по книге «Дорога в космос», 1961):

«Вечером, возвратившись с аэродрома, мы бросились в ленинскую комнату к радиоприемнику, жадно вслушиваясь в новые и новые сообщения о движении первенца мировой космонавтики. Многие уже наизусть знали основные параметры полета спутника: его скорость, которую трудно было представить, – восемь тысяч метров в секунду, высоту апогея и перигея, угол наклона орбиты к плоскости экватора; города, над которыми он уже пролетел и будет пролетать. Мы жалели, что спутник не прошел над Оренбургом. Разговоров о спутнике было много, его движение вокруг Земли взбудоражило всё училище. И мы, курсанты, и наши командиры, и преподаватели задавали один вопрос: „Что же будет дальше?“

– Лет через пятнадцать, ребята, – возбужденно говорил мой друг Валентин Злобин, – и человек полетит в космос…

– Полетит-то полетит, но только кто? – подхватил Коля Репин. – Мы-то к тому времени уже старичками станем…

Спорили о том, кто первым отправится в космос. Одни говорили, что это будет обязательно ученый-академик; другие утверждали, что инженер; третьи отдавали предпочтение врачу; четвертые – биологу; пятые – подводнику. А я хотел, чтобы это был летчик-испытатель. Конечно, если это будет летчик, то ему понадобятся обширные знания из многих отраслей науки и техники. Ведь космический летательный аппарат, контуры которого даже трудно было представить, разумеется, будет устроен сложнее, чем все известные типы самолетов. И управлять таким аппаратом будет значительно труднее.

Мы пробовали нарисовать будущий космический корабль. Он представлялся то ракетой, то шаром, то диском, то ромбом. Каждый дополнял этот карандашный набросок своими предложениями, почерпнутыми из книг научных фантастов».

В описанную реакцию охотно веришь. Хотя рассуждения выпускников-курсантов о том, кто полетит в космос, – это, скорее всего, проявление «ложной памяти», поскольку выглядят отголосками научных дискуссий в группе Владимира Яздовского, о которых Гагарин мог узнать постфактум, всё остальное вполне укладывается в общественно-культурную парадигму того времени: выпускники авиационных училищ интересовались не только самолетами и девушками, но и перспективой, рекордами, достижениями, ведь, по сути, высотная авиация и космонавтика – это тот же спорт, с той лишь разницей, что через технический прогресс выражаются новые возможности, которые страна может дать каждому своему гражданину.

Пока Юрий Гагарин сдавал выпускные экзамены и готовился к свадьбе, Сергей Королёв придумал очередной сюрприз для мировой общественности. Рассказывают, что советский лидер Никита Хрущёв, вдохновленный шумихой вокруг «Простейшего спутника», вызвал к себе руководителей научной части ракетной программы и предложил подготовить к 7 ноября, празднику 40-летия Великой Октябрьской революции, какой-нибудь необычный космический «подарок». Повторять запуск блестящего шарика не имело смысла, и тогда возникла идея отправить на орбиту одну из подопытных собак Владимира Яздовского, продолжавшего свои медико-биологические эксперименты на полигоне Капустин Яр. Все понимали, что поскольку системы сведения спутников с орбиты пока не существует, собака обречена… но чем не пожертвуешь ради праздника?

12 октября в ОКБ-1 поступило правительственное задание подготовить запуск «Спутника-2». Времени было в обрез, и новый космический аппарат создавался без проекта. Почти все детали изготавливались по эскизам, сборка шла не столько по документам, сколько по указаниям конструкторов и путем подгонки по месту. Одним из неожиданных, но вынужденных стало решение не отделять спутник от центрального блока «А», что позволило упростить конструкцию, используя для передачи телеметрических данных системы, которые стояли на самой ракете-носителе. Таким образом, второй искусственный спутник представлял собой всю вторую ступень.

Герметичную кабину для животного позаимствовали из программы Яздовского. Она представляла собой закрепленный на силовой раме алюминиевый цилиндрический контейнер, снабженный съемной крышкой со смотровым люком. Регенерация воздуха обеспечивалась применением специализированных соединений щелочных металлов, которые выделяли необходимый для дыхания животного кислород, поглощали углекислоту и избыток водяных паров. Поскольку в условиях невесомости конвекция отсутствует, была установлена система принудительной вентиляции. Корм и вода находились в металлическом резервуаре объемом три литра. Приспособление для фиксации животного в кабине (легкая тканевая одежда и фиксирующие металлические цепочки) ограничивало подвижность животного в кабине, но давало возможность стоять, сидеть и лежать. Движения животного регистрировались специальным датчиком.

Из десятка собак, очень схожих между собой, для подготовки к полету выбрали трех: Лайку, Альбину и Муху. Альбина уже дважды летала на ракете и честно послужила науке. У нее появились щенята, и сердобольные ученые решили больше не пускать ее в полет, назначив дублером. После долгих обсуждений решено было отправить в полет Лайку – двухлетнюю дворнягу, ранее носившую кличку Кудрявка. У нее была гладкая белая шерстка с черными симметричными пятнами на полувисячих ушах, коротенький хвост, тонкие и стройные лапы. Сотрудники группы Яздовского прозвали ее Лайкой за привычку лаять требовательно и звонко. Муха была зачислена «технологической собакой» – на ней испытывали всю измерительную аппаратуру и оборудование системы жизнеобеспечения.