Римский воин - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Уотсон cтр.№ 39

Однако, например, П. Брунт считает невероятным, что вспомогательные войска, которые часто сражались бок о бок с легионами, не получали тех льгот, которые, как они явно знали, полагались легионерам. Однако из аттестатов солдат вспомогательных войск видно, что им порой давались привилегии, которые не полагались ветеранам легионов.

Отсюда можно сделать вывод, что оба этих рода войск получали свой собственный набор льгот и что эти льготы считались примерно равными.

В общем правиле, что солдатам вспомогательных войск не выплачивались денежные пособия, было исключение. По воле императора Августа солдаты римских городских когорт, набранных из граждан города, обладали теми же привилегиями, что и легионеры, поэтому было бы логично предположить, что они получали одинаковое с легионерами жалованье и денежное пособие. Однако вряд ли так продолжалось долго. Как свидетельствует Чизман, первоначально эти солдаты были практически на том же положении, что и легионеры, однако позднее одно лишь название этих когорт выделяло их из прочих вспомогательных войск. Когда именно произошло изменение статуса этих солдат или их привилегии были сведены на нет постепенно, осталось неизвестным ^[49].

Военное пособие в Древнем Риме соответствует системе военных пенсий в современных армиях. Прежде чем гадать, была ли та система справедливой или нет, соответствовала ли она потребностям солдат или не соответствовала, необходимо остановиться на нескольких пунктах. Во-первых, следует принять во внимание тот факт, что римским солдатам была предоставлена возможность делать накопления из своего жалованья и других денежных выплат, которыми они могли воспользоваться позже, после увольнения из армии. Кроме того, после увольнения солдаты получали денежное пособие или земельный участок, о чем многие из них мечтали всю жизнь. То, что эти льготы были неодинаковыми для солдат различных родов войск, лежит за рамками данного обсуждения. Даже в наши дни, когда пенсией обеспечиваются все военнослужащие, ее размер для различных категорий может сильно отличаться. Такие общие ответы можно сразу же дать на возникающие общие же вопросы.

Во-первых, сейчас всем известно о существовании полковых сберегательных касс. Ко времени правления Домициана в них хранилось так много денег, что в 89 г. н. э. объединенных накоплений двух легионов, расквартированных в Могонтиаке (совр. Майнц), хватило на то, чтобы обеспечить финансами восстание Антонина Сатурнина. Домициан посчитал необходимым не только прекратить практику размещения в одном лагере одновременно двух легионов, но также и ограничить размер депозита каждого солдата до 250 денариев. Проблемой было то, что у многих солдат накопились суммы, превышающие их жалованье за год службы. Напомним, что базовое жалованье составляло 225, а затем и 300 денариев. Скорее всего, ограничение Домициана могло носить временный характер. Ведь описанная Вегецием система, по которой солдаты должны были в обязательном порядке хранить половину своих денежных поступлений в полковой кассе, наверняка привела к тому, что у каждого солдата накопились суммы значительно выше обозначенного лимита 250 денариев. В любом случае понятно, что солдаты могли часть своих денег хранить в общей кассе. Преторианцам, которые получали более высокое жалованье и многочисленные денежные дары, конечно, удавалось сохранить больше денег, даже несмотря на то что стоимость их жизни в столице наверняка была выше, чем у легионеров, расквартированных в провинциях.

Гораздо меньшие суммы получали за службу солдаты вспомогательных войск, поэтому у них было мало шансов иметь какие-либо личные накопления. Это можно подтвердить и дошедшими до нас документальными свидетельствами. Большинство солдат вспомогательных войск, перечисленных в берлинском папирусе, имели по 100 денариев на депозите и по 75 денариев были выданы им на руки в качестве дорожных денег. Первая сумма, скорее всего, представляет собой половину денежной выплаты солдатам. Вторая сумма — дорожные деньги, которые в этой части, по-видимому, подлежали обязательному хранению в полковой кассе. Только трое солдат имели на своих вкладах большие суммы, от 187½ до 206 денариев. Можно заключить, что для обычного пехотинца вспомогательных войск было очень мало шансов накопить значительную денежную сумму. Несколько иным было состояние дел в кавалерии, где жалованье солдат было больше, а их статус считался выше. Некий Дионисий из алы ветеранов Галлии примерно в 175 г. н. э. имел на своем счете не менее 1562 денария. Этот человек, конечно, был исключением, так как общая сумма вкладов всех солдат в этой части составляла 16 172 денария 6½ обола, из которых сумма 11 129 денариев 10½ обола представляла собой накопления солдат, 3626 денариев 3 обола — обязательные депозиты и 1416 денариев 21 обол — дорожные деньги. Дионисию удалось накопить сумму, равную жалованью за семь лет службы. Вряд ли такое удавалось многим солдатам. Остается заключить, что даже если эта сумма была собрана частично за счет товарищей (например, выигрыши в азартные игры или другими способами), то все равно понятно, что в кавалерии солдаты имели возможность делать накопления. Собрав вместе дошедшие до нас документы, автор должен сделать вывод, в котором, собственно, нет ничего нового, а именно: возможность создавать накопления находилась в прямой зависимости от размера платы, которую получал солдат. Можно сказать, что различия в общественном и финансовом статусе преторианцев, легионеров, кавалеристов и солдат вспомогательных когорт после увольнения в запас становились еще более явными. Поскольку солдаты вспомогательных войск не получали дополнительного денежного вознаграждения, то после увольнения в отставку их финансовое положение вряд ли можно было сравнить с положением преторианцев или даже легионеров.

Можно относительно легко примерно оценить размеры денежного вознаграждения, которое получали солдаты. В период до правления Домициана легионер получал 225 денариев в год, а при увольнении ему выплачивалось пособие в сумме 3 тысячи денариев. Для того чтобы после увольнения обеспечить себе ту же сумму, что он получал в армии, солдату было необходимо вложить ее в какое-то дело в сельском хозяйстве или торговле, обеспечивающее прибыль 7,5 процента. Во все времена эта задача была решаемой, если хорошо над ней потрудиться. Те же, кто после увольнения получал вместо денег земельный надел, находились в гораздо более неопределенном положении. Поэтому случаи недовольства и многочисленные жалобы поступали именно от этой категории ветеранов.

Вопрос о том, насколько продолжительной была жизнь ветерана после увольнения из армии, на самом деле еще более сложен. Эту проблему исследовал А. Берн на примере двух регионов римской империи, африканских и дунайских провинций. По его заключению, для солдат, в том числе и отставных, возраст которых составлял примерно 42 года, в Ламбесе (провинция Нумидия в Африке) средняя продолжительность жизни была несколько выше, чем у местных жителей. Однако после 42 лет ситуация менялась, и средняя продолжительность жизни солдата медленно, но неуклонно снижалась и падала ниже уровня жизни местных жителей. Далее исследователь провел сравнительный анализ уровня смертности для рабов, в том числе и освобожденных, солдат, в том числе и отставных, и среднестатистического мужского населения данной провинции. Выяснилось, что после возраста 42 лет смертность среди солдат на графике проходила где-то посередине между местным свободным населением и рабами (включая освобожденных). Данные для дунайских провинций являются еще более поразительными. Там средняя продолжительность жизни солдат начинает снижаться (то есть растет относительная смертность), по сравнению с местным мужским населением, начиная с возраста 30 лет. Показатели для гражданского населения здесь тоже проигрывают, по сравнению с африканскими провинциями Рима. Конечно, следует учитывать местные условия, которые имеют огромное значение в таких расчетах. Опустив несколько случаев отдельных исключений, можно сделать общий вывод о том, что по достижении возраста отставника средняя продолжительность жизни солдата падала. В качестве причин Берн приводит ранения и увечья. Кроме того, он выражает уверенность в том, что в римской армии удавалось вытянуть из солдата все его жизненные силы, прежде чем приходило время избавляться от него. В отдельных случаях так это и было, но вряд ли такое объяснение достаточно раскрывает общие причины. Более вероятным представляется, что продолжительность жизни является одним из показателей общего уровня жизни и что общественное и финансовое положение солдат имело тенденцию к падению после их выхода в отставку. Постепенно оно начинало уступать показателям для местного населения. Остается предположить, что военное пособие, каким бы важным с материальной точки зрения оно ни было, практически не могло обеспечить солдату после отставки тот же уровень жизни, что и во время его службы.