История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - читать онлайн книгу. Автор: Федор Успенский cтр.№ 167

Самыми важными представителями первой теории служат весьма крупные имена Савиньи и Моммсена ^[182]. Савиньи, отдавая предпочтение теории идеальной податной единицы, соответствующей стоимости 1000 солидов, ссылается в подтверждение своего взгляда на слова Аполлинария Сидония к Майориану: capita tu mihi tolle tria, или запиши за мной в писцовой книге тремя единицами меньше.

Ясное дело, если бы император отнял у просителя три реальных capita, то этим бы уменьшил его земельное имущество. И напротив, если бы снял три единицы с нормы обложения, то оказал бы милость. Однако против теории Савиньи — Моммсена нашлись возражения, основывающиеся на двоякого рода данных. С одной стороны, в законодательных актах V в. за податную норму приняты реальные земельные единицы — центурии и югеры ^[183]; с другой же, в новых данных по отношению к термину iugum, заимствованных из Сирийского законника, получились такие важные для спорного вопроса указания, которые побудили известного Маркварда стать на сторону противников Савиньи — Моммсена ^[184]. В Сирийском законнике есть одно важное место о Диоклетиановой податной системе ^[185], имеющее первостепенное значение для истории земельной подати во всей средневековой Европе. Оно касается именно термина iugum. Из него вытекает с очевидностью, что iugum не есть мера плоскостей, как, например, югер, но что в нем следует видеть фиктивную единицу, принятую для урегулирования податной системы с земли. За iugum (ζυγον), принятое в смысле единицы обложения, стали считать, смотря по доходности и степени культуры, неодинаковое количество югеров: чем выше доходность и культурность, тем меньше югеров; чем ниже доходность, тем больше земли входило в iugum. Получается следующая градация участков по их доходности и роду культуры, квалифицированных как iugum: 1) 5 югеров виноградной плантации; 2) 20 югеров пахотной земли лучшего качества; 3) 40 югеров второго качества; 4) 60 югеров третьего качества; 5) 225 стволов или гнезд (рут) под маслиной первого качества; 6) 450 рут второго качества; 7) пастбищная земля, но о ней не дано системы измерения и квалификации. Но как еще нетвердо установлен вопрос о значении iugum, доказывается тем, что первые ученые толкователи Сирийского законника Сахау и Брунс в воззрении на iugum склоняются на сторону Савиньи и что русский византинист акад. В. Г. Васильевский утверждал за iugum реальное значение единицы измерения полей ^[186]. Не входя здесь в излишние подробности, можем сделать заключение, что при Диоклетиане произведено было измерение недвижимой собственности с целью обложения ее податями, причем за единицу обложения принят iugum, а за единицу измерения югер, или почти 1/4 нашей десятины. Пять югеров под виноградником считалось за податное тягло, уравнивавшееся 60 югерами земли третьего класса или 450 стволами оливковых деревьев. Таким образом, в термине iugum дана была идея податного тягла. Как известно, римский ценз, с которым соединялся пересмотр писцовых книг, повторялся каждые 15 лет и дал основание летоисчисления по индиктам, или пятнадцатилетиям. Пятнадцатилетний индиктионный период есть период от одной переписи до другой, от одной податной ревизии до следующей.

Писцовые книги римского периода перешли в византийскую эпоху, несколько изменяясь в форме согласно местным условиям. Любопытные данные о раннем периоде заимствуются из новеллы Юстиниана. «Заботясь о пользе наших подданных, издаем сей закон, которым повелеваем, чтобы в месяце июле или августе, однажды в каждый индикт, были объявляемы подробные распоряжения насчет податного обложения на будущий индикт. В подобных окладных листах должно быть обозначено количество предстоящей к поступлению в казну подати в каждом округе или в городе с каждого зевга (iugum) или кентурии. В них должна также заключаться оценка имущественных статей согласно измерению и определена норма того, что следует вносить в казну. Составленные таким образом окладные листы тотчас же пересылать перед налогом каждого индикта начальникам округа, дабы они распорядились выставить их для всеобщего сведения в течение сентября и октября… дабы плательщики знали, как и в какой мере платить им подать» ^[187]. Из других указаний, почерпаемых в новеллах Юстиниана, видно, что сборщики податей давали расписку в получении с обозначением отдельных статей и хозяйств, чтобы плательщик был обеспечен оправдательным документом, который, с одной стороны, служил средством для контроля над сборщиками податей, с другой — освобождал плательщика от новых несправедливых требований.

На границе между собственно римским и византийским периодом совершенно неожиданный свет на положение крестьянства и на земельный вопрос в Византии проливают фрагменты папирусов, в особенности найденных в коме Ижгау (Афродита) и в Оксирринхе. До какой степени свежий и живой материал дают папирусы Афродиты, это прекрасно показали исследования г-на Масперо относительно административного дела, относящегося ко времени Юстиниана ^[188]. Маленькая кома Афродита в верхнем Египте, в провинции Фиваиде, в административном отношении зависевшая от города Антеополя, оказалась неисправной в смысле доставки податей. Пагарх Антеополя прибег к экстренным мерам для получения податей, послав в Афродиту военный отряд из скифов и македонцев и отобрав в казну имущество некоторых жителей комы; при этом военные люди позволили себе ряд насилий и хищений и нанесли большой ущерб жителям. В жалобе, поданной комитами на имя дуки Фиваиды, указано еще, что когда 13 человек из этой деревни явились в соседний город продавать караваны ослов и верблюдов, на них сделано было нападение по приказанию того же пагарха, причем караван был расхищен, а сами они посажены в темницу. Кроме того, пагарх Мина наложил на них денежную пеню и собрал со всех жителей Афродиты сумму в 700 солидов, которые присвоил себе.

Рассказанный здесь случай не представляет ничего неожиданного для характеристики административных нравов времени Юстиниана, в особенности в отдаленных провинциях, но он бросает свет на другой вопрос. В своей жалобе жители комы Афродита протестуют против самого принципа вмешательства пагарха Мины в их внутренние дела, касающиеся сбора податей, так как, по их мнению, он не имел на то прав. Сущность дела заключалась в том, что жители комы Афродита имели привилегию изъятия из-под власти пагарха, собирали сами причитающиеся с них подати и вносили их непосредственно в центральную кассу провинции, — они были αυτσπρακτος ^[189]. Через 13 лет после изложенного, в 551 г., снова возникло дело по жалобе этой комы на своевольные действия пагарха Юлиана. На этот раз дело дошло до Константинополя и вызвало распоряжение императора Юстиниана (эдикт), по которому за жителями комы Афродита признана независимость от пагарха и подтверждена привилегия непосредственно вносить подати в центральную кассу провинции. Таким образом, рядом с сельскими организациями — деревнями, или комами, подчиненными пагархам, — в VI в. встречаем в Египте такие сельские организации, которые составляли самостоятельные общины, управлявшиеся независимо от пагарха, на основании местных обычаев. Было бы трудно в настоящее время составить понятие об устройстве таких автономных, как Афродита, общин; но в числе мелких счетов и квитанций, относящихся к той же коме, находим указания, что она действительно в своих платежных делах сносилась непосредственно с главным городом провинции, Антиноей, где было пребывание дуки Фиваиды. В числе этих квитанций есть такие, которые подписаны протокомитом Афродиты, из чего следует, что население имело свой орган, состоящий из протокомитов, или старшин. До некоторой степени о роли их можно судить по параллельным выражениям — βουλευται или πρωτευοντες, — напоминающим декурионов. Можно пожалеть, что египетские папирусы пока не дали материала для писцовой книги как незаменимого материала для истории сельского хозяйства. Там, где сообщаются данные о натуральной подати зерновыми продуктами, встречаем и кому Афродита, обязанную доставлять 6053 артабы ^[190], но ни разу не напали мы на византийский термин писцовой книги — зевгарь или зевгарат. Переходя к писцовым книгам собственно византийской эпохи, я должен предпослать замечание, что эта тема была мной разрабатываема в множестве отдельных статей, помещенных в разных изданиях, так что здесь могут быть сделаны лишь заключительные выводы ^[191].