Сибирское дело - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Булыга cтр.№ 14

– Пойду, – ответил Маркел. Подумал и опять спросил: – А шуба где?

– Ту шубу ищи в казне, – насмешливо ответил Мещеряк. – А Ермакову можешь у Черкаса глянуть. Хоть сейчас.

Маркел помолчал, ответил:

– Нет, мне сперва нужно подумать.

– Ну, подумай. А надумаешь, айда к нам в Пёсью слободу. Мы сейчас там стоим. Пока на Волгу не ушли.

Сказав это, Мещеряк поднялся, за ним поднялся и Черкас, они надели шапки, развернулись и вышли.

Маркел сидел, смотрел в окно, как там садилось солнце, и не шевелился. Пришёл Игнаха и принёс горячего. Маркел поел, а водку пить не стал, лёг на лавку и ещё крепче задумался. Вот почему, он думал, князь Семён на пансырь да на саблю нажимал – потому что тогда уже чуял, что в Сибири шубы не найти. Да и найти ли остальное? Где она, та Сибирь, и как туда попасть? Он же думал, что пойдёт вместе с казаками, князь Семён же говорил… А Мещеряк сказал, что они уже ушли с этим Шуяниным. Так теперь что, Маркелу одному, что ли, идти? Да никуда он один не дойдёт! Да он даже дорогу не спросит, он же понимает только по-татарски, и то через пень-колоду, а по-пелымски вообще ни слова. И кто там ещё? Вогулы, остяки, зыряне, самоеды… Но зато если решиться да сходить, сыскать те две вещицы, принести их князю да сказать, то, может, он в чём пособит. А в чём, опасливо подумалось, пособить нужно только в одном – извести Гурия Корнеевича, и тогда можно вести Параску под венец, Нюську назвать дочкой, накрыть длиннющий стол и пригласить всех…

Нет, тут же подумал Маркел, так не по-христиански, а по-христиански вот как: выпала тебе судьба идти в Сибирь и там сложить свои кости, так что поделать, надобно идти. Но идти смело, с кистенём, и тогда, может, не ты, а кто-нибудь другой свои кости там сложит, а ты вернёшься в Москву, принесёшь чудо-камень манит…

Ну и так далее. Эх, маета! Маркел поднялся, сел на лавке и подумал, что чему быть, того не миновать, тогда о чём печалиться, и снова лёг, завернулся в овчины и заснул. Снился ему чёрный человек, он сидел к нему спиной и грыз огурец, грыз очень громко, но Маркел не просыпался.

Утром Маркел только проснулся, как пришёл Игнаха и принёс поесть. Маркел позавтракал. Пришёл Костырин. Маркел сказал, что ему надо в Пёсью слободу к купцу Лепёхину, и сразу спросил, знает ли он такого. Костырин сказал, что как не знать, и усмехнулся. Маркел оделся, и они пошли – вначале из кремля на посад, а потом и вовсе за городские ворота к небольшой невзрачной деревеньке, на краю которой стоял кабацкий двор. Костырин повернул к нему.

– Ты куда это?! – сердито воскликнул Маркел.

– К Лепёхину, как было велено, – сказал Костырин. – Кабак у нас держит Лепёхин. Тебе его надо самого?

– Нет, мне нужен есаул Черкас, который у него угол снимает.

– Так и надо было сразу говорить! – сказал Костырин.

Зайдя на кабацкий двор, они прошли мимо крыльца, зашли за угол, и там Маркел увидел лестницу наверх, на гульбище. Маркел подумал и сказал Костырину, что тот может идти обратно, а сам стал подниматься по той лестнице. Там, на гульбище, и вправду была дверь, Маркел толкнул её. Дверь со скрипом отворилась. Маркел вошёл в ту темноту, прошёл на ощупь несколько шагов, уткнулся в ещё одну дверь и постучал в неё. Потом начал стучать настойчивей. За дверью шумно завозились, после её чуть приоткрыли, и Маркел в полумраке увидел Черкаса. Тот был в одной длинной рубахе, заспанный, нечёсаный. Черкас, рассмотрев Маркела, сказал пока что постоять и закрыл дверь. Сразу раздался недовольный бабий крик, после ещё раз. Черкас, было слышно, прицыкнул на бабу. В ответ что-то грохнуло, и стало тихо.

Маркел ещё немного подождал, дверь снова отворилась. Черкас, уже расчёсанный, в портах и даже в сапогах, кивком пригласил входить. Маркел вошёл. Все окна в горнице были завешены, и оттого было темно. Дух стоял тяжёлый, задохнувшийся, табачный. И ещё вот что: везде было полно мелко исписанных листков – и на полу, и на столе, на сундуке и на лавках. А вот бабы нигде видно не было.

– Что это? – спросил Маркел, кивая на листки.

– Это наша правда, – строгим голосом сказал Черкас. – Когда всё напишу, тогда спрячу за образа, чтоб они там триста лет пролежали, ну а после пускай люди прочтут, подивятся.

– Чему? – спросил Маркел.

– Чему-чему! – сердито повторил Черкас. – Много чему! Это только у тебя одно на уме – шуба ермаковская. А вот, кстати, и она!

Черкас шагнул к сундуку, открыл его, листки с крышки разлетелись, Черкас потянул шубу за подол и вытащил. Шуба оказалась длинная и широченная, медвежья, мех наружу и мех внутрь, двойная.

– Вот каков был Ермак! – сказал Черкас, бросая шубу на стол. – Сам как медведь, здоровенный. А всё равно убили.

– Как убили? – тотчас же спросил Маркел.

Черкас, будто не расслышав, посмотрел на шубу и прибавил:

– Кому её теперь отдавать? Кто его родня, мы же не знаем, он про это никогда не говорил. Да и осталось от него кроме шубы ещё только три серебряных чарочки. – Черкас опять полез в сундук. – Вот эти.

И поставил чарочки на стол. Чарочки были как чарочки. Черкас сказал:

– Они у него ещё с Волги. Мы из них там пили, когда именитые гости Строгановы позвали нас к себе оборонять их от сибирцев. Сибирцы на них каждый год ходили, грабили. И вот Строгановы и говорят: помогите нам, единоверцам вашим, от агарян отбиться, за благодарностью не постоим. И мы пошли к ним. И отбились бы. Но Ермак, он не такой был, чтобы отбиваться, а он чтобы первым бить! И говорит: давайте, казаки, сами пойдём в Сибирь и там их на корню побьём! Чтоб больше неповадно было! Ну и пошли, и побили. Взяли разного добра не меряно. Но как теперь идти обратно, думаем, ведь потеряем это всё! У нас же ни свинца уже почти что не осталось, ни пороха, и людей мы сильно положили, поистратили. Да и зима уже, все реки стали. Тогда Ермак и говорит: езжай, брат Черкас, на Русь обратно, тайно, ты же у нас самый вёрткий, заезжай в Москву, прямо к царю, и там обещай ему что хочешь, чтобы только он дал нам взамен пороху и пуль, и пищалей, и пушек, и ещё нашим братьям-казакам с Волги пусть дал бы до нас тайной тропочкой пройти в подмогу. Но царь…

И Черкас замолчал. Маркел усмехнулся и сказал:

– Но царь не дурак, так, да?

– Ну, – тоже с усмешкой продолжил Черкас, – царь свою службу знает. И кто мы такие, тоже. И не дал. А даже наоборот, послал к нам войско для присмотра. Вот этим он и пороха не пожалел, и пушек, и свинца – всего. Только ума не дал! Поэтому когда они пришли, воевода князь Болховской их привёл, семь сотен стрельцов, а нас тогда было уже вдвое меньше… И вот они пришли к нам в град Кашлык, бывший Кучумов стольный град, и говорят: ставьте нас на постой, кормите нас! Они же царские люди, а мы кто? Но Ермак им ни слова не сказал, а только велел нам выходить, со всеми нашими припасами, и мы, все казаки, собрались, из Кашлыка вышли, встали на Карачином острове, и там перезимовали. Ох, люто было! Как звери, в землянках жили, на ветру и без острожных стен, а выжили! А стрельцы, что в Кашлыке остались, перемёрли с голоду почти что все, и с ними Болховской. Те, которые из них в живых остались, сразу по весне прислали к нам гонцов и просятся: братцы-товариство, идите к нам в Кашлык обратно, у нас и пороху, и пуль навалом, всё вам отдадим, только примите нас к себе, под свою руку! И Ермак велел принять, и мы опять вошли в Кашлык. Вот так!