– Я требую, чтобы меня немедленно освободили! Это чудовищное недоразумение. Речь шла о моей отправке на сушу!
– Поверьте, когда завершится ваше превращение, вам и в голову не придет, что когда-то вы хотели остаться человеком. Больше того, вы начисто забудете, что когда-то им были. – Робот вонзил иглу в вену Норвежца и впрыснул в нее содержимое шприца.
Норвежец хотел было закричать, но не смог. Ни звука не сорвалось с его губ. Губы, гортань, пальцы рук и ног не повиновались ему. Холод волной поднимался от ступней к сердцу.
– Что… что вы мне ввели?
– О, эта субстанция с успехом опробована на всех ваших предшественниках. Это вытяжка из желез одного из видов головоногих моллюсков – голубокольчатого осьминога, по-латыни – хапалохлена макулеза. Сначала она парализует ваше тело, затем вы умрете, но прежде, чем это произойдет, мы изымем те органы и части вашего скелета, которые в дальнейшем нам пригодятся.
«Яд голубокольчатого осьминога… – стремительно пронеслось в сознании Норвежца. – Ничто в мире не имеет столь быстрого действия на проводимость нервных путей».
Он хотел было усмехнуться, но так и не смог. «Ирония судьбы, – подумал он, – погибнуть от яда, которым постоянно пользовался сам. Ну, что ж, – по крайней мере, напоследок у него будет возможность узнать, что чувствовали перед смертью его жертвы».
Последнее, что он увидел до того, как его глаза окончательно закрылись, были поблескивающие хирургические инструменты над кушеткой.
55
Оскар ассистировал Гумбольдту при вскрытии черепа робота.
Огромный дрон был зажат между подвижной стенкой и станиной пресса и не мог пошевелить даже пальцем. Усилие сжатия было отрегулировано таким образом, чтобы не причинить его механизмам серьезного вреда.
– Мы начинаем снимать крышку черепа, – проговорил Гумбольдт в лингафон, висевший у него на шее. Ливанос, постоянно находившийся на связи, корректировал ход операции.
– Сначала вы должны открыть защелки справа и слева и поднять крышку, – сказал он. – Для этого вам, скорее всего, понадобится долото. Соленая вода оказывает чрезвычайно пагубное воздействие на любые шарниры и вращающиеся части механизмов.
Гумбольдт кивнул невидимому собеседнику.
– Оскар, подай мне долото.
Он отжал обе защелки, затем взял долото, которое ему протянул Оскар, и ввел его в узкую щель между крышкой и обшивкой головы робота. Затем ученый слегка нажал на инструмент, используя его в качестве рычага. Однако ничего не произошло.
Гумбольдт увеличил усилие – никаких изменений.
– Намертво приржавело, – констатировал ученый. – Оскар, иди сюда, помоги мне. Может, вместе мы все-таки справимся.
Оскар шагнул через голову механического монстра и попытался поустойчивее пристроить ногу между выступами, в которых располагались глаза дрона. Если его нога сейчас соскользнет, то он рухнет вниз, в трехметровую яму.
– Ну как, готов?
– Порядок, – ответил юноша. – Раз… два… взяли! – Он изо всех сил навалился на долото. Внезапно послышался хруст. Щель стала шире, но оба продолжали давить, пока крышка не приподнялась на три пальца.
Гумбольдт отбросил долото и откинул крышку. В нос ударил запах горелой резины. Внутри змеились тысячи проводов, мигали и светились какие-то трубки и пластины, на которых виднелись сотни крохотных деталей, некоторые размером не больше булавочной головки. Оскару никогда не приходилось видеть ничего подобного.
– Кажется, получилось, – произнес Гумбольдт в лингафон, с трудом переводя дух. – Железная башка открыта.
– Отлично, – отозвался Ливанос. – Теперь необходимо прервать связь дрона с Дарон. Эти роботы-охранники управляются по радио. Они подчиняются приказам, которые им посылает дифференциальная машина. Чтобы перехватить контроль, вам необходимо первым делом отключить его электронный мозг. Для этого надо отсоединить от центральной платы кабель, имеющий желтые и зеленые полоски на изоляции. Видите эту плату? Она и в самом деле расположена в самом центре полости головы.
Гумбольдт наклонился.
– Да, я вижу ее, и кабель также. Но что произойдет, когда мы отключим кабель? Вы не думаете, что Дарон это немедленно обнаружит?
– В том-то и дело. Поэтому так важно все сделать максимально быстро.
– Хорошо, – сказал Гумбольдт. – Тогда приступим.
Из кармана сюртука ученый выудил плоскогубцы, обхватил их губками штекер и легко извлек его из гнезда. Сопротивление робота моментально прекратилось. Его могучие руки повисли, а голова свесилась набок. Оскар едва не соскользнул вниз, и лишь с огромным усилием ему удалось удержаться на ногах.
– Вам удалось? – донесся голос из лингафона. – Связь прервана?
– Все сделано, – ответил Гумбольдт. – Что дальше?
– Теперь пора взять контроль над дроном в свои руки. Освободите робота из пресса и откройте его грудную клетку. Не забудьте перед этим установить на место крышку его черепа.
Через несколько минут и эта задача была решена.
Робота заставили опуститься на колени. Его голова по-прежнему свисала в сторону, а потухшие глаза казались слепыми. Открывающийся сегмент грудной обшивки, о котором говорил Ливанос, теперь располагался прямо перед ними, и открыть его удалось сравнительно легко. Сегмент был оснащен магнитным запором, который после отключения центральной платы также вышел из строя.
Гумбольдт заглянул в полутемные внутренности механизма. Оскар стоял у него за спиной, ожидая обнаружить внутри массу механизмов, шлангов и проводов. Но ничего подобного там не было. Перед ними открылась полость, к задней стенке которой были прикреплены два обитых кожей сиденья. Они были снабжены ремнями, подлокотниками и подставками для ног. Рядом располагались какие-то рычаги, с помощью которых, судя по всему, можно было руководить действиями робота.
– Что бы это значило? – пробормотал Оскар. – Похоже, этим автоматом когда-то пользовались обычные люди.
– Удивлены? – В голосе Ливаноса слышались веселые нотки. – То, что вы видите перед собой, в прошлом являлось частью оборудования «Левиафана». Простейшая конструкция, носившая кодовое обозначение «Механическая трудовая единица два точка семь». Этот автомат предполагалось использовать для выполнения наиболее тяжелых операций при ремонте винтов, гребных валов и судовых машин. Кроме того, он был приспособлен для подводных работ. Первоначальная версия управлялась двумя техниками. Тот, кто занимал верхнее сиденье, контролировал руки робота, а сидящий внизу – его ноги. Впоследствии Дарон заменила техников радиоуправляемым контрольным устройством. Тем самым прибором, который вы могли видеть в голове дрона.
– То есть, люди все еще могут управлять им?
– Теперь, когда вы отключили центр управления – да. Именно в этом заключается наш шанс. Если вам удастся добраться на нем до Дворца Посейдона и обезвредить Дарон, – мы победили.