Девичья башня - читать онлайн книгу. Автор: Самид Агаев cтр.№ 72

– Я не могу спать в этой келье, она слишком узкая для меня. Если я туда влезу, то обратно выйти не смогу. Может быть, я все- таки попытаюсь переодеться и уйти отсюда.

– Ты, Егор, выделяешься среди обычных людей. Бог наградил тебя исполинским ростом и атлетическим телосложением. В данном случае это является препятствием. Они сразу поймет, что это ты. Ты ел что-нибудь?

– С едой здесь полный порядок. Народ все время несет сюда продукты и готовую еду. Выпить, правда, нечего. Ты, случайно, не догадался захватить?

– Нет, друг мой, мне это даже в голову не пришло, – укоризненно произнес Али, – ты забыл, где ты находишься.

– Да, помню, помню, – вздохнул Егор, – а вот в Древней Греции все было иначе. Там Богам воздавали вином. Прежде чем выпить выплескивали часть на землю. Как тебе?

– Я ухожу, – сказал Али, – переночуй уж здесь, как-нибудь. Я думаю, что завтра что-то изменится. Пора бы уже кому-нибудь сдохнуть – ишаку или падишаху. Я открыл лавку на базаре, завтра кто-то придет от княжны. Если она не сможет помочь, то пойду к имаму соборной мечети, подниму шум, устрою скандал.

Когда Али подошел к мечети, люди шли с вечерней молитвы. Он подождал, пока ряды прихожан поредеют и вошел во двор. Молла Панах ждал его на ступенях. Приветствовал и пригласил на ужин к себе домой. Молла был приветлив, но сдержан.

– Я живу у Шемахинских ворот, – сказал он, – здесь недалеко.

– Это правильно, – заметил Али, – человек должен жить, как можно ближе к месту своей работы. Особливо, если речь идет о пастыре. Я, например, в бытность свою секретарем кади Кавам ад-Дина, так просто жил в суде. Очень удобно, никогда никуда не торопишься. Но это правило справедливо, если ты холост. Если же ты обременен семьей, то лучше, разумнее во всяком случае, ежедневно отдаляться от нее на изрядное расстояние. Правда, в этом случае, немалая толика жизни проходит в пути.

Молла Панах наконец улыбнулся.

– Мне даже не пришло в голову, что вы служили в суде, – произнес он. – Когда ваш друг назвал вас хафизом, мне представилось, что вы тоже молла. Я даже не стал уточнять, а вы оказывается светский человек.

– Я недолго служил в суде. Моя карьера закончилась, когда тогдашней жене атабека Узбека вздумалось решать государственные вопросы браком с великим султаном Джалал ад-Дином. Ничего хорошего из этого не вышло. Поскольку дело было устроено на обмане. Дело в том, что формально она была замужем, Малика-Хатун была тогдашней женой Узбека, чтобы там не было между ними. Султан согласился жениться на ней, если она предоставит свидетельство о разводе. Откровенно говоря, он женился при каждом удобном случае. Она заявила, что находится в разводе с Узбеком. Мой начальник, благородный и честный судья Кавам ад-Дин, отказался дать ей фальшивую справку и в итоге лишился места. Следом вылетел и я. Дальше уже жизнь понеслась совсем в другую сторону. Ваш отец был моллой?

– Да.

– Мой тоже. Он тоже хотел, чтобы я пошел по его стопам. Я закончил богословский и юридический факультет табризского медресе.

– Вы назвали султана Джалал ад-Дина великим, – заметил Панах, – у нас в Ширване о нем совсем другого мнения.

– Это был великий человек, – повторил Али, – бесстрашный воин. Он совершал ошибки, но это не умаляет его достоинства. Он был единственным мусульманским владыкой, сумевшим противостоять монголам. Он был единственный, кто мог наносить им поражения. Погиб он какой-то нелепой смертью, от руки презренного курда, разбойника, поднявшего копье на безоружного человека. Незадолго до его трагической гибели я пил вино с ним и сам чуть не погиб в ту ночь. Поскольку на лагерь неожиданно налетели татары.

– Постойте, постойте, – воскликнул пораженный молла, – вы были знакомы с султаном?

– Да, правда это была единственная встреча. Он подарил мне вот этот перстень. Малика-Хатун совершила ошибку. Я не думаю, что дело было так, как она представила. Во время осады Табриза она, якобы, бросила взгляд на султана с крепостной стены и влюбилась. Я думаю, что последняя сельджукская принцесса могла усмирять свои чувства. Их учат этому с детства. Первое, чему их учат, так это тому, что они принадлежат не себе, но государству. Тем не менее, когда я в последний раз с ней разговаривал, мне показалось, что она испытывает к нему какие-то чувства. У женщин, знаете, это бывает.

– То есть вы и с ней водили знакомство? – спросил молла Панах.

– Не могу сказать, что я водил с ней знакомство. Заяц может сказать, что он знаком с охотником, но сами понимаете, чего стоит это знакомство. Я помог ей в трудную для нее минуту. Знаете, я заметил одно правило – люди, обладающие властью, начинают дружить с простолюдином только в минуты, когда они эту власть теряют. Когда они нуждаются в дружбе простолюдина.

От сдержанности Панаха не осталось и следа. Он увлеченно слушал рассказ, задавая новые и новые вопросы.

– Вы назвали Малику-Хатун тогдашней женой. Но разве он был еще женат? Известно, что вскоре после этих событий он умер.

– У него была еще одна жена. Перед самой смертью он женился на своей русской рабыне, по имени Лада. Вы знакомы с ее братом. Он пригнал в мечеть вакуфных овец.

– С какими интересными людьми свела меня судьба, – сказал потрясенный Панах. – Какой интересной жизнью вы живете. Мне двадцать четыре года, а я в жизни ничего не видел, кроме дороги в мечеть и обратно. Но мы уже пришли. И уже довольно долго стоим перед воротами моего дома.

– Вот оно что, – сказал Али. – А я думал, что вы остановились из интереса к моему повествованию, как задумавшийся Сократ остановился в сенях какого-то дома по дороге на пир. Это дало повод шутнику спросить: «Расскажи нам Сократ, чем тебя осенило в сенях».

– Остроумно, – улыбнулся Панах, – круг ваших познаний велик.

– Познакомитесь с моим другом поближе, он вам и не то расскажет, – заметил Али. – Это его басня.

– Прошу вас, – сказал молла, открывая дверь перед Али.

Внутренний дворик небольшого двухэтажного дома был разделен на две части узкой дорожкой. Слева были разбиты грядки, на которых росли, впрочем, чего только там не росло, на этом клочке земли. С другой стороны было устроено некое подобие беседки, возвышенное место под навесом. Там сидели три женщины и стегали шерсть длинными тонкими хворостинами. При появлении мужчин лицо закрыла только одна, самая пожилая, то есть мать моллы Панаха.

– Добро пожаловать, – сказала она.

Сара приветствовала их поклоном. Лицо ее было непроницаемо, но в глазах была радость. Оставалось только гадать, к кому из мужчин она относилась. Взглянув на моллу Панаха, Али понял, что его мучает тот же вопрос, но в отличие от Али, он придавал этому вопросу большее значение. Мариам Али узнал с трудом. Удивительно, как она выросла и похорошела за прошедшее время.

– Ты меня помнишь? – спросил Али.

– Конечно, – ответила, смущаясь Мариам. – А где мой муж? Я начинаю беспокоиться за него.