Алхимик. По следам Джордано Бруно - читать онлайн книгу. Автор: Хорхе Анхель Ливрага cтр.№ 8

Грохот переворачиваемых камней и плит эхом разносился в темноте, как шум далекой битвы.

Наконец, когда солнце уже поднялось над горизонтом градусов на десять, вернулся Лонгин в испачканной одежде, с расцарапанными в кровь руками.

— Нет тут никого! Мы обшарили все подземелья, там полная разруха и ни души. Никаких следов безбожников. Отец Педро, мои люди устали, раздражены и хотят пить. Прикажите прекратить эти бесполезные поиски!

Два десятка разбойников за его спиной загудели, по-звериному поддерживая просьбу своего предводителя.

Отец Педро, тщеславный и жестокий, опирался на этих людей и потакал им, осыпая подарками и разного рода маленькими радостями. Поэтому его решение было предсказуемо.

— Проклятые псы! Наверное, они заметили, как мы приближаемся, и сбежали. Собирай своих людей, Лонгин, и веди нас в приход.

Толпа одобрительно заревела, и головорезы радостными завываниями сообщили новость своим товарищам, которые все еще рыскали в отдалении.

Трое братьев ложи вместе со всеми быстрым шагом двинулись в городок, а в руинах осталось несколько человек, которые должны были нести дозор, пока не придет смена или пока ситуация не определится.

Пабло Симон целый день оставался практически неподвижным, заживо замуровав самого себя. Расщелина, в которой он прятался, находилась в римской стене трехметровой толщины. Он тщательно заделал края расщелины с обеих сторон, одновременно засыпая ее обломками камня.

Сделав таким образом свою щель меньше, он дождался, пока сумерки не стерли краски с пейзажа вокруг, и, пытаясь не шуметь, выбрался из своего заточения.

Неподалеку несколько гвардейцев инквизиции болтали, согреваясь жидким огнем — настойкой из большой бутыли.

Он едва мог двигаться — от долгого сидения в столь неудобной позе затекли ноги. Со всеми предосторожностями юноша добрался до одного из потайных входов, где дверью служила тяжелая каменная плита. И убедившись, что его никто не видит, постучал, как это не раз делали на его глазах братья. Он подождал некоторое время, но снизу не донеслось ни единого звука. Попробовав отодвинуть плиту, он понял, что ее закрыли на тяжелые засовы, а с ними не справилась бы и сотня человек.

Приближавшиеся шаги одного из солдат заставили его метнуться в углубление старинного портала. Оттуда ему было видно, как блестящие сапоги выдавливали в земле еле заметное напоминание о себе. Когда шаги солдата стихли вдали, Пабло Симон осторожно выбрался из укрытия и вернулся к плите. Он еще раз постучал маленьким камешком, но ответа опять не было. Он снова попробовал сдвинуть плиту, и, к его неописуемой радости, она немного подалась безо всякого шума. Молодой человек замер, отошел на несколько шагов и внимательно огляделся. Вокруг не было ни души, ближайший костер горел метрах в двухстах от него. Он вернулся к потайному входу и так быстро, как смог, немного отодвинул плиту, чтобы пролезть через отверстие. Внизу царили густой мрак и тишина. Пабло Симон спустился на несколько ступенек и остановился, чтобы задвинуть плиту на место. И когда ему это удалось, сошел по оставшимся ступенькам в галерею. Неожиданно сбоку распахнулась дверь, и в исходившем оттуда свете стало видно, что его окружило тесное кольцо людей в капюшонах, а несколько шпаг медленно приблизились к его телу.

— Ты один? — спросил кто-то.

— Вы же видите. Опустите шпаги, братья! Мне удалось обмануть людей Лонгина… После того, как я узнал вас, меня совсем не влечет обычный мир.

Острия шпаг не шевельнулись, и тот же самый голос произнес:

— Говори правду! Если гвардейцы поблизости, то тебя наверняка видели и выследили. Нам надо это знать, и если так — мы завалим эту галерею камнями и собьем их со следа. Если ты сбежал от них — то должен рассказать, как это получилось!

— Повторяю — никто за мной не гнался. Я двадцать часов провел на ногах в укрытии, лишь бы не навести их на след… Только не знаю, как там отец Матео… Братья, сжальтесь, позвольте мне отдохнуть!

При этих словах бедного страдальца шпаги опустились, и один из братьев, возможно старший, повел его в ближайшую келью.

— Ты должен простить нас за такой прием, милый юноша, ибо Иисус также учил защищать все благородное от посягательств зла. Для нас братство является чем-то более благородным и гораздо более христианским, чем другие общины, исповедующие бездумное идолопоклонство и кровожадный фанатизм. Это пристанище для немногих истинных христиан, которые, даже будучи гонимы и истребляемы, сохраняют неоценимую привилегию оставаться добрыми, искренними и свободными от ненависти к тем, кто ощущает Бога не только через нашего дорогого Учителя, но и с помощью Моисея, Платона, Мухаммеда или кого-то еще. Все они советуют практиковать добро и добродетель… А теперь отдохни и поешь, а потом тебя проводят в твою келью — и отсыпайся сколько захочешь. Возможно, брат Одиннадцатый вернется завтра.

Устроившись на деревянной скамье, Пабло Симон опустошил большую миску супа с хлебом и выпил несколько чашек воды. Потом лег, не раздеваясь, на скромное ложе и провалился в глубокий сон…

— Добрый день, Пабло Симон.

Без капюшона было видно, что лицо отца Матео освещает прекраснейшая из его улыбок. Светло-каштановые, почти рыжие волосы, серые глаза и белая, как облатка для причастия, кожа делали его похожим на скандинава, хотя на свет он появился на побережье Средиземного моря. Он принадлежал к тем особенным людям, которые везде в своей стихии — и служа мессу, и управляя судном, и руководя войсками. Ему было около пятидесяти, однако на вид он был ненамного старше Пабло Симона и с высоты своего роста излучал настоящий оптимизм.

— Отец Матео, доброго вам здоровья! Как вам удалось ускользнуть от отца Педро и Лонгина? А братья тоже вернулись?

— Сколько вопросов сразу! Да, когда-то я тоже задавал массу вопросов… Все хорошо. Отец Педро думает, что я прогуливаюсь в горах, а Лонгин, который ненавидит меня едва ли не больше священника, не имеет никаких фактов против меня и вынужден ждать, пока я не допущу какую-нибудь ошибку. А тебя никто не видел?

— Нет. Я прятался до самой ночи. Однако отец Педро что-то подозревает… Мне кажется, что всем нам грозит большая опасность…

— Не преувеличивай. Я имею связи в курии, и эти люди лишают наших врагов свободы действий. Они сеют раздоры между ними, натравливают одних на других. Есть у них такой недостаток — большая любовь к золоту, богатому столу и служанкам. Все это, как ты знаешь, оборачивается их слабостью и делает их уязвимыми.

— А есть в тайных братствах кардиналы и епископы?

— Конечно, есть, и их намного больше, чем ты можешь себе представить.

— Но почему же тогда продолжает действовать инквизиция, почему высасывают последние средства у невинных людей, порабощенных страхом и предрассудками? Почему не принести на Запад истинное христианство, разумное и доброе?

— По той простой причине, что в Божьих намерениях — приберечь эти улучшения на будущее. Наших противников в сотни раз больше, да и в политико-экономических средствах у них такое же преимущество.