От Батыя до Ивана Грозного. История Российская во всей ее полноте - читать онлайн книгу. Автор: Василий Татищев cтр.№ 47

Страница

Кочевин. Мамай. Море Кафинское. Смерть Митяя. Крамола духовных. Коварство послов. Купля духовная. Митр. Пимен. И в 6887-м пошел Митяй ко Цареграду на поставление в митрополиты; пошел же с Москвы на Коломну, а с Коломны за Оку на Рязань, а переправился через Оку месяца июля в 26 день. И проводили его с великою честию и славою сам князь великий, и с детьми своими, и с боярами своими, а также и все епископы русские, и все архимандриты и игумены, и священноиноки, и купцы, и многий народ проводили его далеко. А с ним пошли ко Цареграду 3 архимандрита: 1) Иоанн, архимандрит петровский, сей был первый общему житию начальник на Москве; 2) Пимен, архимандрит переславский с Гориц; 3) Мартьян, архимандрит коломенский, и Дорофей печатник, и Сергей Азаков, и Стефан Высокий, Антоний Копье, Александр, протопоп московский, Давыд, протодьякон, называемый Даша, московский, Макарий, игумен мусолинский, Григорий, дьякон спасский, Григорий, дьякон чудовский, и иные многие игумены, и пресвитеры, и дьяконы, и иноки, и клиросники владимирские, и люди дворовые, и слуги лучшие митрополитовы, и казна митрополитова, и бояре. А вот бояре великого князя: Юрий Васильевич Кочевий Олешинский, то есть старший боярин, он же и посол великого князя, тому и старшинство приказано. А вот митрополитовы бояре: Феодор Шолохов, Иван Артемьев Коробьин, да Андрей и брат его Невер Борбин, Стефан Ильин Кловыня, а толмач Василий Кустов, а другой Буил. И было их полк великий. И прошли всю землю Рязанскую с миром и с тихостию, затем пришли в Орду в место Половецкое и в пределы Татарские. И когда проходили они Орду, там задержан был Митяй со всеми кто был при нем Мамаем. И немного удержал его Мамай у себя, и снова отпустил его с миром и с тихостию, еще же и проводить его повелел. И так прошли всю землю Татарскую с миром и с тихостию, и пришли к морю к Кафинскому, и вошли в корабль. И когда плыли они по морю и пучину уже морскую проплыли, и близ Цареграда были, так что видно было уже Цареград, внезапно Митяй разболелся в корабле и преставился на море; некие же поведали, что корабль тот стоял на одном месте и не двигался с места ни туда ни сюда, а иные многие корабли плавали мимо его сюда и туда, и один тот был мукой томим, как бы из-за Ионы. Ибо сказано: тогда Иона был в корабле, море волновалось и корабли потопляло; тогда же Иону в море бросили, и море успокоилось от волнения, и корабль избавился от потопления. Так же и ныне: когда Митяй был в корабле, море не давало двигаться кораблю; когда же Митяя вынули из корабля, и корабль освободил и пошел, куда хотел. И вложили Митяя в барку, что есть небольшое судно, и привезли его мертвого в Галату, там же и погребен был. После преставления же Митяя было в оставшихся волнение великое, и возмутились и восколебались, как пьяные, и распря и разногласие многое было промеж их. Иные восхотели в митрополиты поставить Иоанна, архимандрита петровского московского, а другие Пимена переславского с Гориц. И много о сем поговорив, взялись бояре за Пимена, архимандрита переславского. Иоанн же о сем вознегодовал и сказал к ним: «Я не отступлюсь возгласить про вас, что сотворили неправду пред Богом и пред великим князем». Они же с той поры искали долгое время, как его погубить, и совет сотворили на него. Он же, услышав, сказал к ним: «Заедино ли ложь творите, поскольку столько зла сотворив, не боитесь?». Они же возложили руки на него, и взяли его, и посадили его в вериги железные, и голодом нудили его, и восхотели его бросить в море. Таковое зло было Иоанну архимандриту, изящному и именитому мужу весьма, поскольку не единомудрствовал с Пименом и с боярами. Также снова задумались, не предать ли его смерти. И так тогда злоба их на Иоанна, архимандрита московского, утишилась и прекратилась. Пимен же с боярами, осматривая ризницу и казну Митяеву, нашли там вышеупомянутую хартию неписаную, имеющую печать великого князя; и подумав с думцами своими, написал грамоту на той хартии, так говоря: «От великого князя русского ко царю и к патриарху. Послал я к вам Пимена, поставите мне его в митрополиты, ибо того единого избрал на Русь и лучше того иного не нашел». Прочтена же была грамота пред всем священным собором и царем. Царь же и патриарх отвечали руси, говоря так: «Зачем так пишет русский князь о Пимене. Есть на Руси готовый митрополит Киприан, которого прежде сего давно поставил преосвященный Филофей, патриарх вселенский; того им отпускаем на Русскую землю и митрополию, а иного не потребно поставить». Русь же позаимствовали с кабалою серебро в долг на имя князя великого у фрязей и у басурманов в рост, так что до сего дня тот долг растет, которого было более 2000 гривен серебра, и удовлетворили обещания многие, и раздавали сюда и туда, а некоторых и из памятных подарков и даров, взятых из Москвы от великого князя и дому митрополитова, которых никто не может всех описать или перечислить. И так едва возмогли утолить всех и купить митрополию Пимену. Тогда царь и патриарх после многого стяжания изволили поставить Пимена в митрополиты на Русь, говоря, так говоря: «Право или неправо говорите, но мы к истине стремимся, ради правды действуем, творим, и говорим, и веру имеем вам». И так преосвященный Нил, митрополит цареградский, поставил Пимена в митрополиты на Русь.

Сомнение о смерти Митяя. Митр. Киприан в Москву. Митр. Пимен раздет. Чурилов. Драница. Вохна. И в 6888-м пришла весть к великому князю Дмитрию, что Митяй в море преставился скоростью уж близ Цареграда, а Пимен поставился в митрополиты. И иные говорили о Митяе, что задушили, иные же говорили, что морскою водою уморили его, поскольку епископы все, и архимандриты, и игумены, и священники, и иноки, и все бояре и люди не хотели Митяя видеть в митрополитах, но один князь великий хотел. И так князь великий скорбел и печалился весьма о Митяевом преставлении и не восхотел Пимена принять, сказал: «Не посылал Пимена в митрополиты, но послал я его как одного из служащих Митяю. И что сотворили с Митяем, как умер, и не ведаю; Бог ведает и судит Бог неправды. О них же я слышу такое, и Пимена не приемлю, ни видеть его хочу». И Пимен митрополит со всеми кто был при нем еще медлил в Цареграде, и тогда князь великий послал в Киев отца своего духовного Феодора, игумена симоновского, за Киприаном митрополитом, зовя его к себе на Москву. И пошли посланники в Киев в великое заговенье. И пришел Киприан из Киева на Москву в четверток 5 недели после Пасхи, то есть в самый праздник Вознесения Христова. И начали звонить во все колокола, и сошлись люди, и стекся народ многий отовсюду, пришли архимандриты, и игумены, и священники, и иноки; много звонения было, и двинулся в путь весь град с женами, и с детьми, и со младенцами, сосущими молоко, вышли для встречи далеко из града. И князь великий сам встретил его далеко от града с детьми своими и со всеми боярами с великою честию и со многою любовию, и с верою и смирением, и возвратились во град, и вошли в церковь. И знаменован был Киприан митрополит по иконам и, пев молебен духовный, любовью возвышенной насладились. И было торжество в тот день великому князю с митрополитом, и возрадовались и возвеселились в радости великой и в веселии многом, и милостыню странникам и нищим многую сотворили, и Христа Бога прославили, которому слава во веки веков, аминь. И потом, когда шел седьмой день наставшего года 6889, пришла весть к великому князю: вот Пимен митрополит идет из Цареграда на Русь на митрополию поперек Поля из Орды. Князь же великий не восхотел его принять и на своего боярина старшего Юрия Васильевича Кочевина Олешинского гневался. Когда же был Пимен в Коломне, и князь великий послал к нему и повелел с него снять клобук белый, а самого отвести в заточение, а дружину его, и думцев, и советников его, и церковнослужителей повелел развести и в вериги железные посажать. И отняли от него ризницу его, и всю казну его, и приставили приставника к нему некоего боярина, именем Иван, Григорьева сына Чурилова, называемого Драница; и повезли Пимена в заточение с Коломны на Вохну, не заходя в Москву, а от Вохны в Переславль, а от Переславля в Ростов, а от Ростова на Кострому, а с Костромы в Галич, а из Галича на Чухлому. И пребывал на Чухломе лето одно в заточении и потом от Чухломы веден был во Тверь. Ибо Господня есть земля и концы ее. На этом конец повести о Митяе и Пимене.

Страница