Краткая история Турции - читать онлайн книгу. Автор: Норман Стоун cтр.№ 26

Слух об этом зверстве достиг Константинополя, и быстро последовало возмездие. Первой абсурдной ошибкой турецких властей стало повешение патриарха, который предал анафеме мятежников, а также двадцать других выдающихся националистов-фанариотов (именуемых так по кварталу Фанар). ^[27] Следующей ошибкой стали репрессии против жителей совсем другого острова – турки в ответ учинили резню на Хиосе, который был абсолютно лояльным. Дело обстояло так. Соседний остров Самос, который производил только пиратов и слабое красное вино, ненавидел Хиос. В марте 1822 года греки с Самоса посреди ночи высадились на Хиосе и скинули в море нескольких безобидных заптие – местных констеблей. ^[28] Информация об этом дошла до Смирны, где наместник, некто Караосманоглу, приказал осуществить возмездие. Приказ был выполнен, и это стало первым турецким бедствием в деятельности по созданию своего образа для иностранцев. Делакруа написал картину, изображающую изнасилованных девственниц, мерзких азиатов и тому подобное. Европейские романтики были взбудоражены. ^[29]

Самым крупным из них был Джордж Гордон, лорд Байрон. Поэту было за тридцать, и на Адриатике он истощил свой запас вдохновения и денег. Ему наскучила тогдашняя его любовница, некая Тереза, и он отослал ее назад к пожилому мужу в Равенну. Он готов был показать миру, что еще не кончился, и это стало началом долгого процесса, в котором западные писатели оказались в странном месте – на баррикадах, с кличем «no pasaran!».

Байрон появился в Мисолонги, в Коринфском заливе, где влюбился в мальчика, некоего Лукаса. Тот страдал, пока ему не дали шитый золотом мундир и не посадили на осла, в то время как его родственники вежливо проматывали деньги Байрона. В итоге наш романтический поэт повернулся лицом к стене и умер, став первым мучеником за независимость Греции. Он сам описал это в своей поэме «Лара»:

Он не добавил больше ни строки о «необычно гостеприимном сгорании на костре страсти». Раз турки восстановили против себя Байрона и Делакруа, они получат настоящий бой. Молодой Уильям Эверт Гладстон ^[31] в свое время специально учился этому.

Европейцы имели романтические представления о Греции как о наставнице классического Рима, и это вдохновляло французов в XVII веке. Отчасти немецкой националистической реакцией на это и на доминирование Франции стала необычайная структура старых немецких предложений, с глаголами в конце и с придаточными предложениями – длинные фразы, где прилагательное с причастием идут впереди существительного. В наши дни немцы, воспитанные на журнале «Шпигель», не могут легко следовать этому языку, и в Берлине Канта учат на английском.

Северная Европа сходила с ума по Элладе, а после Наполеона здесь возникло множество безработных военных, которых можно было нанять на службу. У греческих же купцов имелись деньги: Кальвокоресси и Маврогордато вращались в масонских кругах Лондона, Парижа и Санкт-Петербурга. Самым худшим из того, что сделали турки, стало то, что они заставили отвернуться от себя. Не стоило создавать врагов, тем более среди высокопоставленных семей, типа российских Воронцовых, состоявших в родстве с высшими фамилиями Англии. Ненавидеть турок стало хорошим тоном.