22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война? - читать онлайн книгу. Автор: Марк Солонин cтр.№ 88

Только в танковых полках группы Попеля боевые потери были основной причиной потери матчасти. Во всех остальных частях и соединениях от 70 до 90 процентов танков было потеряно по причине так называемых «технических неполадок», «отсутствия ГСМ», «завязло в болотах» и т.п.

До поля боя они так и не дошли. Надо полагать, только после того, как немцы собрали и пересчитали все брошенные на обочинах дорог танки, они поняли — ЧТО им угрожало...

17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов Красной Армии вторглись в Польшу. Так, с вероломного нападения на страну, с которой был. подписан Договор о ненападении (заключен в 1932 году, в 1937 г. продлен до 1945 г.), начал Советский Союз свое прямое участие во Второй мировой войне.

Два года спустя, летом 1941 года, очень многим, и друзьям и врагам Советского Союза, казалось, что эта война подходит для него к концу.

Задача, поставленная перед вермахтом по плану «Барбаросса» («Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев...»), была выполнена уже к середине июля 1941 г.

Войска Западного и Северо-Западного фронтов (более 70 дивизий) были смяты, разгромлены, большей частью взяты в плен. Противник занял Литву, Латвию, почти всю Белоруссию, форсировал Западную Двину, Березину и Днепр. 16 июля немцы заняли Смоленск. Две трети расстояния от западной границы до Москвы были пройдены. Войска Юго-Западного фронта в беспорядке отступили за линию старой советско-польской границы, передовые танковые части вермахта заняли Житомир и Бердичев, вышли к пригородам Киева. Немцы заняли (точнее сказать — прошли) территорию площадью 700 тыс. кв. км, что примерно в три раза больше территории Польши, оккупированной вермахтом в сентябре 1939 года. Практически вся техника и тяжелое вооружение войск западных округов были потеряны.

В сборнике «Гриф секретности снят» на стр. 368 приведены астрономические цифры потерь Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов: к 6—9 июля эти три фронта потеряли 11,7 тыс. танков, 4 тыс. самолетов, 19 тыс. орудий. Особенно тяжелые, невосполнимые потери понесли танковые войска — главная ударная сила РККА.

Предпринятые в первые недели войны многочисленные попытки организовать какое-то контрнаступление поражают своей беспомощностью, бестолковостью, безволием. Они захлебнулись на берегах каких-то не обозначенных ни на одной карте Радоставки, Острувки, Черногостницы и «канавы восточнее Турзе». Стоит ли после этого всерьез обсуждать возможные последствия пресловутого «упреждающего удара», о подготовке которого велась в последние годы такая бурная дискуссия? Могла ли такая армия прорваться в Европу, форсировать полноводные Вислу, Одер и Дунай? Могли ли некоторые тактические преимущества «первого удара» возместить такое нежелание основной массы солдат воевать и такое неумение основной массы командиров руководить, в силу которых могучие мехкорпуса (6-й МК, 4-й МК, 15-й МК), вооруженные лучшими в мире танками Т-34 и KB, просто растаяли, исчезли, оставив после себя тысячи брошенных танков, бронемашин, грузовиков, запрудивших все дороги Литвы, Белоруссии и Западной Украины.

То, что советские историки скромно назвали «приграничным сражением», было на самом деле полным разгромом всего первого стратегического эшелона Красной Армии (по числу дивизий превосходившего любую армию Европы, а по количеству танков превосходившего их все, вместе взятые). Правда, вскоре немецкому командованию пришлось узнать, что окруженные и разгромленные армии западных округов (ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО) представляли собой только часть «основных сил русских сухопутных войск». А на место разбитых дивизий из глубин огромной страны приходили все новые, новые и новые...

В конкретных цифрах эта круговерть смерти выглядела так. К началу войны Западный фронт (3, 10, 4, 13-я армии) насчитывал в своем составе 44 дивизии. После того как почти все они были уничтожены в огромном «котле» между Белостоком и Минском, Ставка создает фактически новый Западный фронт в составе пяти армий: 16, 19, 20, 21, 22-я. Вслед за этим, 14 июля в тылу Западного фронта развертывается Резервный фронт в составе шести армий: 24, 28, 29, 30, 31 и 32-я. К концу июля 1941 г. на западном направлении развертываются еще три армии: 33, 43 и 49-я.

Всего в ходе двухмесячного Смоленского сражения на западном направлении было введено в бой 104 дивизии и 33 бригады. На два других стратегических направления (Ленинградское и Киевское) Ставка направляет еще 140 дивизий и 50 бригад [21]. И все это бесчисленное воинство было разгромлено, окружено и пленено в новых «котлах» — у Смоленска и Рославля, Умани и Киева, Вязьмы и Брянска. Немцы захватили Киев, Харьков и Одессу, блокировали Ленинград, вышли к Москве.

К концу сентября 1941 г. Красная Армия только в ходе семи основных стратегических операций потеряла 15 500 танков, 66 900 орудий и минометов, 3,8 млн. единиц стрелкового оружия. Потери авиации уже к концу июля достигли отметки 10 000 боевых самолетов [35, с. 368]. С потерями противника эти цифры даже невозможно сравнивать — у вермахта просто не было такого количества тяжелых вооружений.

3 сентября 41-го года Сталин, пытаясь одновременно и напугать и разжалобить Черчилля, писал ему: «Без этих двух видов помощи (речь шла о высадке англичан во Францию и о поставках в СССР 400 самолетов и 500 танков ежемесячно. — М.С.) Советский Союз либо потерпит поражение, либо... потеряет надолго способность к активным действиям на фронте борьбы с гитлеризмом...» [72, с. 233]

Десять дней спустя Сталин совершил то, в чем обвинялись и за что были расстреляны десятки тысяч жертв Большого террора: призвал британских империалистов совершить вторжение в страну победившего пролетариата.

13 сентября он уже просил Черчилля «высадить 25—30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР» [72, с. 239].

Потрясённый таким поворотом событий, Черчилль писал Рузвельту: «Мы не могли избавиться от впечатления, что они (советские руководители. — М.С), возможно, думают о сепаратном мире...»

И ведь как в воду глядел потомок лорда Мальборо! Именно в эти дни осени 1941 г. Сталин и Берия прилагали особые усилия к тому, чтобы «навести мосты» к заключению перемирия на условиях передачи Германии большей части оккупированных территорий. И если бы Гитлер послушал умного совета многих своих подельников и завершил войну с Советским Союзом примерно на таких же условиях, на каких 24 июня 1940 г. было подписано перемирие с Францией (т.е. сокращение армии до 10 пехотных дивизий, разоружение французской авиации и военно-морского флота, демилитаризация экономики), то история Старого Света сложилась бы иначе...

Читатель, который имел терпение дочитать до этого места, должно быть, уже увидел гигантскую пропасть между размахом и качеством материально-технической подготовки сталинской империи к войне и проявленной Красной Армией полнейшей неспособностью эффективно использовать эти ресурсы. Многомиллионная Красная Армия оказалась одинаково неспособна ни к обороне, ни к наступлению. И если трехкратного численного превосходства оказалось недостаточно хотя бы для того, чтобы предотвратить небывалый разгром, то что могло бы изменить превосходство пятикратное? Семикратное? Нет, дело тут не в количестве танков-пушек, самолетов-минометов. Их могло быть больше или меньше — и это ровным счетом ничего бы не изменило. Ничего, кроме количества трофеев, доставшихся вермахту.