Три Лжедмитрия - читать онлайн книгу. Автор: Руслан Скрынников cтр.№ 20

Признание самозванца означало войну. Но король не мог начать военные действия без совета сенаторов и постановления сейма. К началу марта 1604 г., когда Мнишек привез Отрепьева в Краков, большинство сенаторов четко выразили свое мнение по поводу затеваемой авантюры. Польский канцлер Замойский решительно высказался за необходимость соблюдения мирного договора с Россией. Его мнение разделяли лучшие из польских военачальников (Я. Ходкевич и С. Жолкевский) и многие другие сенаторы. Со всех сторон король получал настойчивые советы немедленно созвать сенат для рассмотрения вопроса. Партия сторонников войны не могла рассчитывать на поддержку в правительстве и сенате, и король прибегнул к методам тайной дипломатии, действуя вразрез с конституцией Речи Посполитой.

Поначалу Сигизмунд III пытался использовать для осуществления своих планов авторитет папского нунция Рангони и иезуитов. Король надеялся, что они, рассмотрев вопрос о московском «царевиче», признают его истинным сыном царя Ивана и объявят недействительным мирный договор с Борисом. Однако Ватикан занял осторожную позицию в деле православного «царевича». Папа Римский, получив донесение из Кракова, сделал на его полях скептическую помету с упоминанием о португальских самозванцах. Иначе повел себя кардинал Мациевский, двоюродный брат Мнишека. Он виделся с Отрепьевым и вручил ему книгу о соединении церквей, едва тот прибыл в Краков. Католикам не пришлось оказывать давление на самозванца. Он сам выражал нетерпение принять истинную, римско-католическую веру, признал Папу главой христианской церкви, обещал выстроить костелы в Москве, клялся, что пешком отправится на поклонение католическим святыням в Ченстохов. Наряду с краковским епископом покровительство самозванцу стали оказывать духовник короля и в особенности краковский воевода Николай Зебжидовский.

Сигизмунд III вел дело к войне, не имея на то согласия сенаторов и сейма и грубо попирая интересы страны. 5 марта 1604 г. он велел арестовать московского «канцлера» дьяка А. Власьева, возвращавшегося из Дании в Россию через польские владения. Расчет состоял в том, чтобы осложнить русско-польские отношения. В тот же день Отрепьев получил частную аудиенцию в королевском замке в Вавеле.

Итальянец А. Чилли был очевидцем переговоров в Кракове. По его словам, папский нунций Рангони лишь делал вид, будто не имеет к самозванческой интриге никакого отношения. В действительности именно он передал самозванцу предложение о встрече и устроил ему аудиенцию во дворце. Претендент поцеловал руку короля, после чего, «дрожа всем телом, рассказал ему в кратких словах, за кого себя считает…». Выслушав сбивчивый рассказ, Сигизмунд III отослал самозванца и стал совещаться с глазу на глаз с Рангони. Затем Отрепьева повторно ввели в зал, и король обратился к нему с милостивой речью, обещая свое покровительство. Претендент не смог вымолвить ни слова в ответ и лишь угодливо кланялся.

Сигизмунд III согласился предоставить «царевичу» помощь на определенных условиях, зафиксированных в письменных «кондициях». С помощью самозванца Сигизмунд III рассчитывал перекроить русские границы и добиться от России значительных территориальных уступок, а кроме того, получить от Москвы военную помощь для овладения шведской короной.

Как доносил в Рим нунций Рангони, претендент взял на себя обязательство предоставить Сигизмунду III войска для борьбы со шведами. В случае необходимости «царевич» должен был лично повести войска на Стокгольм.

Позже в инструкции польскому послу в Риме королевские чиновники дали подробные разъяснения по поводу истинных планов Сигизмунда III на востоке. Посол должен был напомнить, что в свое время Ватикан выделил огромные пособия королю Стефану Баторию в связи с его намерением покорить Московию, а потом такое же намерение изъявил пресветлейший король Сигизмунд III «по другому случаю (в связи с появлением Лжедмитрия I. — Р.С.), который, можно сказать, был дан свыше, и тем с большим жаром, что, кроме других величайших выгод для всего христианства, которые могут быть от покорения Московии, он (король. — Р.С.) предвидит отсюда отчасти возможность возвратить королевство Швецию не столько под свою власть, сколько во власть сего святого апостольского престола».

Перспективы победы католической контрреформации в Швеции и насаждения католичества в Московии встретили понимание в католических кругах Кракова и Рима. 9 марта 1604 г. папский нунций Рангони имел длительную беседу с Отрепьевым. Воспользовавшись поддержкой Рангони и иезуитов, Ю. Мнишек и краковский воевода Н. Зебжидовский быстро завершили обращение самозванца в католическую веру.

Противодействие Яна Замойского, самого влиятельного из польских политиков, поставило в трудное положение покровителей самозванца. Весной 1604 г. Юрий Мнишек засыпал Замойского письмами. Некоторые из них были составлены за подписью «царевича». Владелец Самбора откровенно пытался прельстить гетмана выгодами, которые ему сулило участие в интриге. «Царевич, — писал Мнишек, — богобоязненный (письмо было написано после обращения Отрепьева в католичество. — Р.С.), легко соглашающийся на то, что ему разумно указывают, склонный к заключению всяких договоров и трактатов…».

Тайный договор, подписанный самозванцем в Самборе 2 июня 1604 г., вполне раскрывает смысл слов Мнишека. Согласно королевским «кондициям», самозванец обязался уступить короне Чернигово-Северскую землю. Обязательство было затем подтверждено особым договором о передаче короне и Речи Посполитой шести городов в княжестве Северском (очевидно, Чернигова, Новгорода Северского, Путивля и др.) «со всем, что к оным принадлежит». Однако раньше, как можно догадаться, Отрепьев обещал передать Северскую землю Юрию Мнишеку: «То мы ему (Мнишеку. — Р.С.) обещаем и ручаем и, что уже мы однажды присягою подтвердили, то ныне ни в чем неотменно и ненарушимо подтверждаем». Оказавшись в трудном положении, Отрепьев решил любой ценой удовлетворить обоих своих покровителей. Было выработано соглашение о разделе Северской земли между королем и Мнишеком. Беглый монах согласился передать Мнишеку в виде компенсации за северские города Смоленскую землю. Тогда Сигизмунд III в нарушение «кондиций» потребовал себе половину Смоленской земли.

Поскольку Мнишек находился ближе к самозванцу, чем король, он мог удовлетворить свою алчность в полной мере и должен был получить большую добычу при грядущем разделе России. «Царевич» подписал грамоту о передаче Мнишеку и его наследникам на вечные времена Северской земли (без шести городов), Смоленской земли, включая «самый замок с городом Смоленском и со всем, что к половине онаго принадлежит», а также смежных земель «из другова государства, близь Смоленской земли, еще много городов, городков, замков». На какие именно города претендовал еще Мнишек — неясно. Как видно, он старался компенсировать «уступленную» королю половину Смоленщины.

Одним из пунктов «кондиций» Сигизмунда III был брак самозванца. Речь шла не столько о позволении, сколько об обязательстве Лжедмитрия жениться на подданной короля. «Позволяем ему жениться в наших государствах, чтобы с королевой (так Сигизмунд III привычным для него словом назвал будущую московскую царицу. — Р.С.) на то дал присягу». Имя будущей царской невесты не было названо в «кондициях». У короля были свои замыслы, но в конце концов он дал самозванцу и Мнишеку «полную свободу располагать их личными делами», хотя втайне и выражал свое неудовольствие.