Спецназ боярина Коловрата - читать онлайн книгу. Автор: Илья Куликов cтр.№ 60

– Нет уж, ешьте, или вся задумка безумна. А после трапезы на коней сядем.

Было уже почти утро. Монголы не каждую ночь останавливались, но в этот раз все же решили разбить стан. Горькая весть пришла. Монголы похвалялись победой над владимирским воинством.

– Ну смотрите, братья, – сказал Филька Веселый, – действуем, как условились. Прости меня, Господи, что вас здесь, в плену, на смерть оставляю. Как встретимся в раю, так сочтемся.

Филька и другие воины спрыгнули с коней и не спеша подошли к сидящему в седле монголу. Степняки нечасто подходили греться к костру, понимая, что хворь легко может проникнуть в распаренное тело.

Проходя мимо полонян, Филька Веселый увидел, как женщина растирает тело мужчины, который, по всей видимости, уже умер. Пленников к кострам вообще не подводили, и, ослабленные ранами и голодом, они каждую ночь отдавали свои жизни Богу.

Монгольский всадник посмотрел на воинов Евпатия и ухмыльнулся.

– Слышь, чушка, а ты язык наш разумеешь? – спросил Ярослав Вадимович у басурманина.

Монгол явно хотел ударить пленника за такое, но сдержался. Видимо, предавать их смерти было запрещено.

– Чего, чушка, на теплой шкуре зад свой греешь? – продолжал Ярослав.

К всаднику тут же подъехали еще несколько монголов. Видимо, те предполагали, что воины могут попытаться совершить побег, и ждали этого. От Фильки Веселого не утаилось, что один из воинов положил руку на саблю. Ждут повод, чтоб изрубить нас, решил Филька и подал условный знак.

Ярослав что было сил схватил монгола за руку и, вырвав из седла, повалил на землю. Сверкнули обнаженные сабли, которые легко пробили меховую куртку воина, нанося глубокие смертельные раны. Ярослав, превозмогая боль, сорвал с монгола шапку и бросил ее Фильке, который, схватив ее, кинулся в сторону как можно дальше от костра. Остальные воины тоже бросились врассыпную, крича при этом бранные слова. Монголы погнались именно за ними, дав возможность Фильке, напялив шапку и вскочив на коня, бежать. В монгольской шапке и на небольшом коньке он выглядел так же, как и тысячи воинов в округе. До рассвета он был в относительной безопасности.

Впрочем, Филька понимал, что не стоит думать, что монголы не заметят его побег, и спешил. Надо как можно дальше уйти. Эх, земля Русская, подумал Филька Веселый, сколько раз ты меня схороняла – и зимушка твоя, и травка. Не найти вам меня, басурмане!

У Фильки не было ни оружия, ни еды. Только конь, и того, он понимал, надо бросить. Отъехав от полона, Филька понял, что находится в центре раскинувшегося на многие километры воинства. Спрыгнув с коня, Филька поспешил в рощицу. Эх, местечко знакомое, подумал Филька Веселый, только мне не отсидеться надо, а спешить. Мимо монгольского войска и разъездов Филька пройти не боялся. Век не найдут меня, но вот знать бы, где сейчас боярин Евпатий Львович!

Укрывшись в роще, Филька стал быстро размышлять. Где же будет Евпатий? Коли боярин смерти ищет, то далеко от монгольского воинства он не отойдет. Есть там одно местечко. Там даже деревенька в лесу затаилась – верно, там и будет скрываться боярин Евпатий. Коли хоть кто-то из моих лихих дружков еще жив, то он укажет ему это место. Там и отогреться можно, и раны перевязать.

А как Демидка Гнус будет искать Евпатия? Он ведь про деревеньку не знает. Скорее всего, какие-то условные знаки ведает или еще каким путем найдет. Бес, как говорится, подскажет, как злодейство совершить. А я положусь на свое чутье – оно меня никогда не подводило. Ладно, решил Филька, хватит тут лежать, дальше двигаться надо. Пройду рощицей, там поле будет. По нему проползу, а дальше лесом пробегу. Коня надо увести у монголов и пустить его в другую сторону, чтобы, коли за мной идут, со следа сбились. Спешить надо!

Филипп бежал изо всех сил, но понимал, что Демид выехал раньше и он на коне. Как бы успеть предупредить боярина Евпатия! Как бы суметь. Бежали часы, уже появилось солнце. Легкие Фильки разрывались от холодного воздуха, но бывший разбойник не сдавался. Я не остановлюсь. Еще восемь верст по лесу, по снегу, через болото и почти обессилевшим. Ничего. Смогу, бывало и хуже. Эх, только тогда я чуть помоложе был, размышлял Филька, ползя по очередному полю и замирая при виде разъезда.

Однажды монголы проезжали всего в пяти метрах от него и заметили Фильку, но, видимо, приняли за труп, так как, когда он замирал, то рукой прижимал к сердцу обломок стрелы, которую подобрал по дороге. Смотрелось со стороны, словно труп лежит, стрелой сраженный. Монголам мысли его похоронить не приходило.

Демид, опоясанный саблей, ехал на плохоньком коньке. Боярин понимал, что Евпатий Коловрат отвел свой отряд недалеко от места последнего боя. Не мог Евпатий Львович далеко отойти. Демид Твердиславович знал округу как свои пять пальцев. Сейчас зима, и хоть и мог боярин Евпатий укрыться в глубине леса, но скорее он постарался бы найти крышу над головой. А рядом есть только одна деревенька. Люди в ней жили поганые, вольные. Не то разбойники, не то охотники. Такое место хорошо подходило для неожиданных атак. Там и должен был быть боярин с его ратью.

Вскоре его предположения оправдались. Словно ниоткуда перед боярином появился человек.

– Православный, я ищу боярина Евпатия Львовича! Я его старый друг, – затараторил Демид, – из вражеского полона ушел. Рязанский боярин я, Демид Твердиславович!

Человек, вышедший из леса, тут же свистнул и опустил оружие.

– Ну, раз свой, православный, то рады тебе. Нам каждый меч нужен, а по тебе видно – воин.

Из леса вышли еще трое молодчиков и подошли к Демиду Твердиславовичу. Когда взгляды Демида и одного из дозорных встретились, то боярин прочел там жуткую усталость. Видно, эти люди очень мало спят.

– А скажи, боярин, коли из полона сбежал, много там людей?

– Много, очень много, – ответил Демид.

– А женщину лет двадцати от роду, волосы русые, с ребенком…

– Прости меня, родный, – перебил дозорного Демид Твердиславович, – даже если видел, то не смогу сказать, что это она. Много там русоволосых и молодых дев! Прости.

– Ее Натальей звать, а по батюшке Михайловна! Может, слышал? Она с Рязани.

Демид покачал головой. Он словно забыл, зачем сюда прибыл. Дозорные и помыслить не могли о его дурных намерениях. Как сейчас он хотел просто взять и умереть за Русь! Но он вспомнил свою дочь Марию и с ужасом подумал о доле, которая ждет его другую дочь и супругу.

– Что-то ты невесел, боярин!

– Да чему мне радоваться? Что жизнь спас? В монгольском полоне остались мои родные. Они смерть примут за мой побег, но зато я здесь жизнь свою с пользой отдам. В полоне все только и говорят о том, что боярин Евпатий Львович непобедим.

– Ладно, Демид Твердиславович, езжай-ка ты в деревню. Согрейся. Дорогу найдешь.