Отцовский штурвал - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Хайрюзов cтр.№ 71

На Пасху после завтрака, когда мои родители уехали в город к маминому брату, мы пошли с ним погулять на улицу. Приехавшие в основном из окрестных деревень, обитатели Барабы, несмотря на то что этого праздника не существовало в официальных календарях, отмечали его так, как делали это их отцы и деды: красили яйца, пекли куличи, убирали избы, белили известью стены, украшали ветками пихты иконы. Мама говорила, что Первомай – это придуманный праздник, а вот Пасха – она была и будет всегда. Обычно к этому светлому дню мама готовила нам подарки: майки, трусики, рубашки, девчонкам – платья. Утром мы обычно садились за праздничный стол и разговлялись. А потом – кто куда: ребятня с крашеными яйцами – на улицу, родители – по гостям. Еще этот весенний день мы любили за то, что подвыпившие мужики вываливали на улицу и, вспоминая молодость, начинали подзуживать нас сыграть в чику. Вот тут-то мы их и поджидали.

В той игре Дохлый почему-то не участвовал, он «болел» за меня. Накануне я объявил своим друзьям, что весь наш выигрыш пойдет на покупку футбольного мяча и волейбольной сетки. К тому времени мы решили создать уличную команду, и даже название придумали – «Молния». Макаров, Оводнев, Ленька и Валерка Ножнины и я – вот те, кто придумал спортивную идею дворового масштаба и решил воплотить ее в жизнь. И уже начали собирать деньги на форму: искали любую возможность, чтобы пополнить свою казну. Давали деньги и родители, понимая: пусть лучше гоняют мяч, чем лазят по заборам и чужим огородам.

В тот пасхальный день мне фартило, я обыгрывал всех. Для мужиков игра на деньги была развлечением, им хотелось вспомнить свою молодость, тряхнуть стариной и показать, какими они были меткими и ловкими. Но прицел у них был, конечно, уже не тот. Почесывая затылки и посмеиваясь, они доставали из карманов все новую мелочь, а у самых азартных захрустели в руках трешки и пятерки. Первыми из игры ушли те, кто послабее и потрезвее. Ссыпая мелочь в карман, я, уже не стесняясь, напевал распространенную в ту пору песенку:

Для меня Пуэрто-Рико было далеким местом, где разворачивалось действие фильма «Мексиканец», где молодой паренек-революционер проводил свой бой на ринге, чтобы заработать деньги на революцию. Я ощущал себя барабинским Риверой, который зарабатывает деньги на футбольную команду и мечтает совершить революцию хотя бы на своей улице. Я уже мысленно подсчитывал выручку: денег вполне могло хватить не только на мяч, но и на сетку. Но, как гласила мальчишечья мудрость, «не кажи гоп, не то схлопочешь в лоб». Когда душа уже летала в ритме танго, явился Король!

Он был пьян. Растолкав сгрудившихся вокруг кона мальчишек, Король сунул мне под нос горсть монет.

– Бери! Отдаю за так.

– Да у меня и своих хватает, – растерянно буркнул я и похлопал себя по карману. Я понял, что Король хочет показать всем, кто на улице хозяин.

В предместье Король считался лучшим игроком в чику, мы даже «болели» за него, когда он ходил на мельницу, чтобы сразиться с самим Потрохом, которого так называли за умение потрошить чужие карманы. Король держался с ним на равных; если и проигрывал, то немного, чаще всего для понту, чтоб не набили морду, все-таки игра шла на чужой территории, где, как и повсюду, не любили слишком фартовых.

«Ну, коль нахлебался, чего выпендриваешься!» – с досадой подумал я, размышляя, что делать дальше.

Передо мной встал выбор – продолжать игру с Королем или отдать ему часть выигрыша и смыться. Мои дружки, поглядывая на меня, понимали, что я оказался в непростой ситуации: откажусь, а так поступили бы многие, – претензий не будет. Король – он и в Африке король! Но если пойду против, то Король – особо церемониться не станет. Поколебавшись немного, я решил: будь что будет, корову не проигрываю, а те монеты, что перекатывались у меня в кармане, еще недавно лежали в чужих карманах.

– Ну чаво, играешь или…

Король, что так не соответствовало его высокому званию, выругался.

Как и везде, на Рёлке властвовал принцип: выживает сильнейший. Впрочем, на улице среди подростков решающее значение имел возраст, и уже потом – сила. Сообразительность, ум, ловкость были важными, но не определяющими факторами. Существовали некие запреты, через которые, хоть умри, не перепрыгнешь, – это уличная мальчишечья иерархия: младший должен подчиняться старшим. Как-то я схватился бороться с Толькой Имановым, который был старше меня на два года, и повалил его. Но подвиг тот был оценен только мною, остальные сделали вид, что ничего не произошло; более того, Иман при первой же возможности и всеобщем равнодушии постарался загнать меня на ту полку, которая была отведена мне свидетельством о рождении. Случались в иерархии послабления – они опирались на покровительство и авторитет старших братьев. У меня старшими были только сестры, но с появлением в моей жизни Дохлого он стал для меня как бы старшим братом.

Уже сегодня, пытаясь заглянуть в то далекое время и понять, чего нам недоставало, а что имелось в избытке, я осознаю: мы должны благодарить судьбу, что выросли не на городском асфальте, где хочешь или нет, но многое расчерчено и определено заранее – вот улица, вот бордюр, вот тротуар и мигающий светофор, который определяет время и направление движения. В городе улицу полагалось переходить в определенном месте, лазить по заборам было неприлично – это можно было только на Рёлке. Зато здесь всем было место под солнцем, здесь правила были скорее обозначены, чем прописаны, и нарушали их с легкостью весеннего половодья, которое заливает дворы и огороды.

Заметив, что я колеблюсь: играть мне с Королем или бросить, Дохлый, приободряя, подмигнул, мол, давай, не дрейфь, я рядом.

Король играл хорошо, но бражка, которой он нахлебался, прежде чем выйти в люди, делала свое дело, игра шла почти на равных: чаша весов клонилась то в мою, то в его сторону. И все же вскоре Король выудил из моего кармана почти весь выигрыш. Каждый бросок требовал очередной ставки. Если соперник отказывается от броска, то поставленные на кон деньги переходят в карман сопернику. Перед тем как получить право на бросок, играющий кричит: «Варю!» Это означает, что он должен сделать дополнительную ставку, равную тому, что стоит на кону. Ни Королю, ни мне не удавалось накрыть шайбой кон, и мы поочередно шли на новый бросок.

– Это тебе, сопля, не кур щупать, – щерился Король. – Тут нужно умение и везение.

«При чем тут куры? – думал я. – Мне бы наскрести на один бросок».

Если бы я отказался от броска, то все деньги на кону перешли бы к Королю. Я видел: он млел от преподанного мне урока, да и выигрыш солидной суммы грел его сердце. И вдруг мне на помощь пришел Дохлый. Он сунул мне красненькую десятку, и я, получив право на бросок, накрыл кон. Все зрители загудели.

– Несчитово! – закричал Король. – Он заступил черту. Нужно повторить бросок.

– Король хлюздит! – выкрикнул мой дружок Олег Оводнев, которого все называли Алямусом.

Но Король так зыркнул на него, что Олег скрылся за спины пацанов.