Генеральская правда. 1941-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рубцов cтр.№ 95

Не исключено, что Николай Александрович сам испугался своей смелости, своего радикализма. По крайней мере, уже через год он заметно отклонился от Хрущева и оказался в одном лагере с вчерашними оппонентами. Летом 1957 г. Молотов, Каганович, Маленков, на которых первый секретарь ЦК партии чем дальше, тем больше списывал преступления сталинской эпохи, провели закулисные консультации с другими членами Президиума ЦК КПСС, с тем чтобы достичь большинства и легально удалить Хрущева с поста лидера.

Булганин, как, впрочем, и другие вчерашние союзники Никиты Сергеевича — Сабуров, Первухин, — стал склоняться к мысли о необходимости отстранить Хрущева от власти. Как следовало из документов июньского пленума ЦК КПСС 1957 г., глава правительства фактически вошел в своеобразный штаб «антипартийной группы», в его кабинете члены группы собирались для обсуждения плана действий.

Думается, что вождизм Хрущева, его неумелая внутренняя и внешняя политика были далеко не главными причинами, заставившими действовать высокопоставленных оппозиционеров. Не в меньшей, если не в большей степени они отстаивали свои собственные позиции, на которые покусился Никита Сергеевич. Ему же было необходимо политически дискредитировать и удалить таких же сталинистов, как и он сам, — Молотова, Маленкова и Кагановича, которые, однако, препятствовали его дальнейшему возвышению и были живыми и — добавим, опасными — свидетелями его участия в репрессиях.

В открытую фазу конфликт перешел на заседании Президиума Совета Министров СССР 18 июня 1957 г. С довольно рутинного вопроса о поездке на празднование 250-летия Ленинграда обсуждение стихийно перекинулось на другие, куда более острые вопросы. Поскольку большинство руководителей правительства были одновременно членами Президиума ЦК КПСС, то они потребовали немедленного созыва заседания высшего партийного органа. Хрущев попытался возражать, но остался в меньшинстве.

Прозвучало предложение освободить его от обязанностей главы партии. При голосовании голоса разделились в пропорции 7 к 4: глава правительства Н.А. Булганин, председатель Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилов, первые заместители председателя Совмина В.М. Молотов, Л.М. Каганович, М.Г. Первухин, М.З. Сабуров, заместитель председателя Г.М. Маленков — высказались за смещение Хрущева, остальные члены Президиума — сам Н.С. Хрущев, секретари ЦК КПСС А.И. Кириченко и М.А. Суслов, первый заместитель председателя Совмина А.И. Микоян — были против.

В ходе заседания Президиума, шедшего на протяжении четырех дней, в Кремль прибыла срочно собранная сторонниками Хрущева группа членов ЦК и потребовала встречи с заседавшими. Ей удалось вмешаться в работу собравшихся. Благодаря твердой, бескомпромиссной позиции маршала Г.К. Жукова и других членов ЦК, отстранение Хрущева от власти не удалось. Вопрос был перенесен на срочно созванный пленум ЦК, проходивший целую неделю — с 22 по 29 июня. Поскольку в составе Центрального комитета большинство было за сторонниками Хрущева, пленум превратился в политическое избиение его оппонентов. Действо шло по привычным сценариям сталинской эпохи, когда «обвиняемые» имели право лишь оправдываться, каяться. Любые доводы в обоснование занятой ими позиции отвергались с ходу, выступления членов «антипартийной группы» то и дело прерывались грубыми репликами и прямыми оскорблениями.

По существу, на июньском пленуме произошло столкновение крайне правого ортодоксального крыла в Президиуме ЦК с умеренным центром. Победа правого крыла означала бы реставрацию сталинских порядков. Умеренный центр признавал необходимость десталинизации, осуждения сталинских репрессий и некоторой либерализации политического режима.

На пленуме сразу же было принято решение потребовать от членов Президиума, вставших в оппозицию к Хрущеву, объяснений. Булганину дали слово на втором заседании, после того, как выступили Суслов, Жуков, Маленков, Каганович и когда односторонне-обличительный пафос пленума выявился вполне. Искушенный в кампаниях политического толка, Николай Александрович хорошо понимал, через что ему придется пройти.

С первых же слов он попытался поднырнуть под волну, заверив, что «никогда не ошибался в оценке линии партии и теперь я считаю линию партии правильной». Похвалил достижения в международной политике, в области промышленности и сельского хозяйства, отвесил реверансы в адрес Хрущева по поводу его активности и уровня руководства. Свою роль в последних событиях объяснил одним благородным намерением — «устранить недостатки в работе Президиума». Сообщил, что «в последние дни я разговаривал с тов. Хрущевым и указывал на его недостатки. Я говорил с ним и о его личных недостатках». Недостатки есть у всех, резонно замечал Булганин.

Но его примирительный тон участников пленума не устраивал. С места оратору подсказали: потому у первого секретаря ЦК недостатки, что он много работает. Булганин с готовностью соглашается: «Правильно. Кто больше работает, у того и больше недостатков...», но пытается продолжить и свою мысль: «Я лично считал и говорил тов. Хрущеву, что ему надо сделать некоторые поправки в характере, надо проявить больше терпимости, больше внимания к членам Президиума во время обсуждения вопросов».

Акцент на недостатки Хрущева не понравился агрессивно настроенному большинству. Один оратор за другим обвиняли Булганина в обмане членов ЦК, в групповщине, в антипартийном заговоре. С места неслись голоса: «Позор!», «Объясните, почему вы создали группу?» Судя по всему, никто в объяснениях, в выявлении истины не нуждался. Цель другая — заставить противников Хрущева поверить в собственную виновность и каяться, каяться, каяться...

К хору подключился даже маршал Г.К. Жуков, не раз, в том числе на таком же пленуме в 1948 г., на себе испытавший, какова она, участь гонимого:

— Ты мне говорил на неоднократные мои заявления, что надо кончать с Хрущевым.

Стоящий на трибуне пытается убедить, что он имел в виду не снятие Хрущева с должности, а ликвидацию поста первого секретаря ЦК (при Сталине такой должности не существовало).

Жуков:

— Ты не крути, тов. Булганин, если хочешь быть честным человеком ^[317].

Ах, с каким удовольствием воспринял бы эту картину почивший неполные пять лет назад «отец народов»! Ничего, что в зале собрались «борцы» со сталинизмом, о, они отлично усвоили этот погромный стиль, утвердившийся еще с 30-х гг. под маркой «товарищеской критики». Никакой пощады, никакой снисходительности к оступившемуся, будь он хоть твоим товарищем по партии.

Булганина долбят злобными репликами, вопросами, анонимными голосами с места, уличают во лжи, противоречивости, неискренности. Его заставляют открестится от Молотова, Маленкова, Кагановича. Николай Александрович — тоже тертый калач, сам не раз бывал на таких партийных судилищах, правда, в качестве охотника, а не дичи. Он понимает, что упорствовать — значит, лишь дополнительно вызывать на себя огонь. И вот уже члены пленума узнают из его уст, что никогда ничего общего с членами «антипартийной группы» он не имел. С Молотовым, оказывается, всегда спорил, Кагановича не переваривал. С Маленковым, правда, одно время дружил, но той дружбе из-за идейных разногласий давно пришел конец.