Стражи утраченной магии - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Уэйс, Трейси Хикмэн cтр.№ 59

С магией Пустоты капитан Дроссель впервые столкнулся пятнадцать лет назад, потерпев крах в любовных отношениях. Тогда он долго бродил по улицам Дункара, обдумывая, как отомстить этой маленькой шлюхе. Дроссеть решил ее отравить. С этой мыслью он отправился в лавку, торгующую разными зельями и снадобьями, и сказал владельцу, что ему нужен крысиный яд.

Быстро сообразив, какую «крысу» задумал отравить молодой офицер, владелец лавки задал ему несколько вопросов и наконец предложил снадобье, по своим результатам многократно превосходящее крысиный яд. Снадобье было дорогим, и не только по деньгам. Магия Пустоты забирала у человека часть его жизненных сил и вдобавок покрывала его кожу прыщами и нарывами. Их Дроссель сумел спрятать под длинной рубахой, какие носили дункарганцы. Привлекательной внешностью он и прежде не отличался низкорослый, жилистый, смуглолицый, с густыми черными волосами и косящими черными глазами. Борода надежно скрывала все прыщи на его лице.

Дрогсель не жалел о принесенных жертвах: его месть превзошла все ожидания. Снадобье, которое он подсыпал своей бывшей любовнице в вино, превратило молоденькую пышнотелую дурочку в костлявую старую каргу. Девушка поняла, что на нее пало проклятие Пустоты, и догадалась, кто это сделал. Она попыталась было обвинить Дросселя в занятиях магией Пустоты, но он был в армии на хорошем счету, а она… Разве кто-нибудь поверит безобразной старой шлюхе? Лишившись возможности зарабатывать себе на жизнь, бывшая подружка Дросселя опускалась все ниже и ниже, пока однажды ее мертвое тело не обнаружили на задворках порта.

Восхищенный могуществом Пустоты, Дроссель примкнул к ее последователям и узнал некоторые из ее тайн. Знание этих тайн и умение обращаться со снадобьями и зельями сделали Дросселя тем, кем он был сегодня, — высшим офицером Дункарганской армии, незаметно подрывавшим мощь этой армии во имя Дагнаруса, Владыки Пустоты.

Дроссель упрямо двигался вперед, распихивая ошалевшую от страха толпу и ругая людей последними словами. Свернув в узкую боковую улочку, он облегченно вздохнул: здесь не было ни души. Самое большое скопление народа наблюдалось там, где были сосредоточены питейные заведения. Люди привыкли отправляться туда за новостями. В торговом квартале — особенно в этой его части — было тихо. Двери лавок давным-давно были закрыты, ставни на окнах — тоже. Торговцы, большей частью жившие над своими лавками, сейчас сидели в трактирах или у родни, заливая страхи вином и элем.

Дроссель представил, какой сюрприз ожидает все это перепуганное стадо, орущее сейчас на улицах. Но тут же отогнал вспыхнувшую в уме картину: ему-то какое дело? Каждый человек должен сам о себе заботиться. Никто и никогда пальцем не ударил, чтобы позаботиться о Дросселе. Вскоре мысль об участи дункарцев сменилась мыслью об увесистом мешочке, набитом серебряными монетами, который он надежно спрятал у себя за поясом.

Улицу, по которой шел капитан, в народе называли «улицей магов», поскольку на ней преобладали лавки, принадлежавшие магам. Сейчас все они стояли с плотно закрытыми ставнями, а двери изнутри были заперты на тяжелые задвижки. Лавка, к которой направлялся Дроссель, была одной из самых богатых. Белые стены, зеленые ставни, а над входом — вывеска с символом «земной магии». Такие вывески красовались почти над всеми лавками этой улицы.

Не доходя до дома с зелеными ставнями, Дроссель свернул в сторону. В конце прохода имелась еще одна дверь. Над нею не было вывески, но все в Дункаре знали, что здесь продаются снадобья и иные предметы для тех, кто занимается магией Пустоты. В Новом Виннингэле подобное заведение не просуществовало бы долго. Церковь поспешила бы вмешаться — лавку бы закрыли, а владелицу бросили бы в тюрьму или, по крайней мере, выслали из города. В Дункаре же это была просто одна из лавок, и не более того.

Это не означало, что дункарцы относились к магии и магам Пустоты с большей симпатией, нежели жители Нового Виннингэля. Просто им был свойствен житейский практицизм. Здешние люди не любили, когда кто-то вмешивался в их дела, и потому старались не вмешиваться в дела других. Если кому-то угодно заниматься магией Пустоты — это его личное дело. Если кто-то желает держать лавку, где торгуют снадобьями, приготовленными не без помощи магии Пустоты, — пусть держит. Главное, чтобы хозяйка лавки исправно платила подати в королевскую казну. В других отношениях королю нет до этого дела, а Церкви вообще нечего сюда соваться. Если кто-то, купив здесь какое-нибудь зелье, причинит вред другому человеку и будет взят с поличным, дункарганцы забьют его камнями насмерть, но прежде не забудут получить подать за купленное зелье. Если в остальных частях Лерема подобную двойственность мышления отказывались понимать, в Дункарге она считалась проявлением здравого смысла.

Дроссель трижды постучал в дверь без вывески, мысленно сосчитал до десяти, потом снова трижды постучал. Дверь приоткрылась, из щели на капитана уставился чей-то глаз.

— Поздно ты сегодня, — произнес женский голос.

Дверь сначала захлопнулась, потом бесшумно распахнулась. На пороге стояла женщина с зажженной лампой. Помещение за ее спиной было тесным, заставленным шкафами и столами, на которых были разложены товары для приверженцев магии Пустоты. Воздух наполнял резкий запах мазей, которыми маги обычно смазывали свои прыщи и нарывы на теле.

Женщина качнула лампой, приглашая Дросселя войти, и заперла за ним дверь. От хозяйки лавки тоже пахло мазью. Дроссель заметил у нее на щеке маслянистое пятно. Одни верили в целебную силу этих мазей, другие — нет, утверждая, что верящие просто сами себя обманывают. Дроссель считал, что мази помогают уменьшить боль и зуд, но едва ли могут бесследно убрать отметины Пустоты.

— Все уже собрались, — сообщила женщина. — Ждут тебя в задней комнате.

— На улицах — полное безумство, — сказал Дроссель, извиняясь за свою задержку.

— А чего ты ожидал? — равнодушно спросила женщина, повернувшись, чтобы проводить его.

Дроссель не знал ответа. Он мог бы сказать, что все произошло слишком быстро и он лишь вчера вечером получил распоряжения. Однако он промолчал. Что бы он ни сказал, его слова не убедят Лессерети. Она обязательно что-нибудь возразит, и он опять почувствует себя дураком. А поскольку последнее слово неизменно оставалось за ней, Дроссель давно понял, что намного легче дать ей произнести это слово в самом начале.

Лессерети, которой принадлежала эта лавка, умела весьма искусно применять магию Пустоты. В Дункаре эту женщину знали все; и хотя многие, завидев ее на улице, предпочитали перейти на другую сторону, тем не менее, оказавшись в беде, они без колебаний призывали ее на помощь. Лессерети отличалась умом, осторожностью и знала свое дело. Она знала, кому из просителей помочь, а кому отказать, сколько бы денег ей ни сулили. Неудивительно, что Лессерети удалось пережить многих магов Пустоты в Дункаре.

Когда Дроссель впервые увидел Лессерети, она показалась ему привлекательной женщиной. Она была лишь наполовину дункарганкой, о чем свидетельствовала кожа ее лица, имевшая цвет молока, немного подцвеченного кофе. И волосы ее не были черными, как у дункарганцев. Лессерети была шатенкой. Природа наградила ее разными глазами: одним карим, другим синим. На вид ей можно было дать чуть более тридцати лет, однако ее точного возраста не знал никто. Сама Лессерети никогда не упоминала ни о своем возрасте, ни о том, откуда она родом, а те, кто ее окружал (и меньше всего Дроссель) не осмеливались спросить. Эта женщина была хорошо сложена. Пожалуй, ее можно было бы даже назвать красивой, если бы не язвы на лице и не странный синий глаз, способный, казалось, заглянуть в самые потаенные уголки человеческой души.