Геббельс. Портрет на фоне дневника - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ржевская cтр.№ 56

Как сообщает биограф Геббельса Ральф Ройт, до сведения Лиды Бааровой было доведено, что Гитлер запрещает ей выезд из страны. Чтобы погасить скандал, Гитлер желал, чтобы о ней забыли. Оказавшись за пределами Германии, она могла привлечь к себе внимание заграницы, и скандал разгорелся бы.

И дальше Ройт приводит в своей книге сведения о судьбе Лиды Бааровой. За ней следило гестапо, ее притесняли полицейскими мерами. Ей было отказано во всякой публичности. Ее попытки связаться вновь с Голливудом были неосуществимы. Все же Лиде Бааровой удалось бежать в Чехословакию, где ничего хорошего не ждало ее. Нацистскими оккупационными властями ей было запрещено выступать. А в 1945-м при новом послевоенном режиме в Чехословакии ее судили как изменницу родины. Ее мать во время допроса сразил сердечный приступ. Подвергшаяся также запрету на профессию ее сестра, актриса, покончила с собой. Спустя почти полуторагодичное тюремное заключение Лида Баарова стараниями племянника видного чешского министра была помилована и освобождена. Но ее жизнь, судьба актрисы навсегда были разгромлены.

В час насильственного разрыва скрытое от дневника чувство прорвалось искренним отчаянием. Тем разительнее, как завершил это испытание Геббельс.

Неизвестно, как он одолевал свои страдания. Известно другое – меры, которые Геббельс предпринимает, чтобы связь с чешкой не имела для него тяжелых последствий и эта история была бы замята Гитлером. Чтобы не утратить расположения Гитлера, он немедленно принимается за льстивейшую о нем книгу. Но этого недостаточно. И чтоб удержать чуть было не пошатнувшуюся репутацию лидера расовой политики, он, демонстрируя свою непоколебимую приверженность к ней, искупая свой «прокол», организовывает и проводит, к усладе Гитлера, небывалый по масштабу и бесчинству государственный всегерманский еврейский погром. Под пошлой кличкой «Kristallnacht» – «Хрустальная ночь», с призывами бить стекла богатых магазинов, принадлежащих евреям, грабить и разрушать все их магазины, дома, предприятия, конторы. Впрочем, дома богатых евреев велено оставлять в целости – в них вселялись нацистские бонзы: Розенберг и другие.

«МЫ ДОСТОЙНЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ»

Страницы, где говорится о «Kristallnacht», исчезли из дневника, о чем я уже писала. Эта ночь, 9 ноября 1938-го, отмечается в нынешней Германии как тягчайшая черная ночь немецкой истории. Вакханалия насаждаемого насилия прокатилась от столицы по благопристойной еще не так давно провинции.

Полиция, заранее проинструктированная Геббельсом, соответственно вела себя. «Надо не закон исполнять, а придираться, – наставлял он. – Полиция мне в этом поможет».

Вламывались в дома, громили, издевались, убивали, поджигали синагоги. Разбой, насилие, сотни убитых, десятки тысяч брошенных в тюрьмы и концлагеря.

В заключение – беспримерный цинизм: вынудить затравленных, ограбленных, обездоленных людей возместить все убытки, им же причиненные погромом, именуемым нацистами «стихийным».

12 ноября 1938. Евреи объявили, что они готовы уплатить за ущерб, Нанесенный бунтом. Только в Берлине это принесет 5 млн. марок. Это хорошее кровопускание.

13 ноября 1938. Гейдрих ^[43] докладывает о проведенных акциях. 190 синагог сожжено и разрушено. Это улажено. Конференция у Геринга по еврейскому вопросу. Жаркая борьба за решение. Я предлагаю радикальный подход. – Залатавший протори за связь с расово неприемлемой женщиной, Геббельс, матерый провокатор и преступник, уже снова нагло на коньке своей пресловутой «радикальности». – Функ ^[44] несколько мягок и уступчив. Итог: на евреев наложена контрибуция в миллиард. Они должны быть в кратчайший срок полностью изгнаны из хозяйственной жизни. Они больше не могут вести никакие дела. Могут только давать в долг из 6%. Ущерб они должны покрыть сами.

Погром – эксцесс убыточный в нормальной стране. В нацистской он – хорошее подспорье. И дело сделано, и казна, затребовавшая средств на финансирование кампании по захвату Чехословакии, празднует прибыль. Это и модель при последующих военных нападениях на мирные, суверенные страны.

«Мы достойны нашей истории», – записал Геббельс.

Еще раньше приняты меры: «Еврейские врачи лишены права практиковать. Еврейство будет планомерно вытеснено»

(4.8.1938).

Ни врачевать, ни торговать, ни участвовать… Ни вести никаких дел, ни владеть ничем. Осталось только вытряхнуть у них деньги, какие придерживают.

Гитлер потребовал, чтобы «еврейский вопрос» теперь раз и навсегда был обсужден и разрешен тем или иным способом. На то и собралась упомянутая Геббельсом конференция у Геринга. При подведении на ней славных итогов погромов и намечаемых новых репрессий министру всегерманской культуры неймется какую-то свою персональную ставку выкликнуть на этом аукционе мер пресечений. И он «утвердил распоряжение, по которому евреям запрещается посещение театров и кино»

(12.11.1938). Смехотворно – о кино, театре при наличии таких ставок, как изгнание, смерть. Но и в этих крупных сделках Геббельс – главный игрок.

Программа вытеснения, изгнания (следом – и уничтожения) не раз обсуждалась с фюрером: «Мы обсуждали еврейский вопрос. Фюрер одобрил мои начинания в Берлине… За 10 лет они должны быть изгнаны из Германии. Но пока мы хотим удержать евреев здесь как заложников».

Евреи вне закона. Они в ведении СС, гестапо. И каждый еврей уже с шести лет будет вскоре обязан носить желтую звезду Давида.

«ТЕПЕРЬ ПОЙДЕТ РАБОТА»

Все идет «планомерно». Не обходится, однако, без проколов: «Какой-то перемудрец докопался, что Иоганн Штраус на одну восьмую еврей. Я запретил это разглашать. Во-первых, это не доказано, во-вторых, я не позволю снять все сливки с немецкой культуры. В конце концов из нашей истории останутся только Видукинд ^[45], Генрих Лев ^[46] и Розенберг. Муссолини поступил куда умнее. Он захватил себе всю историю Рима, начиная с античности. Против него мы парвеню. Я борюсь как могу».

У Эйхмана тоже были свои сложности. Он поведал о них в воспоминаниях, которые писал в заключении, захваченный израильской разведкой, спустя долгие годы напавшей на его след. В его антисемитской практике, как он пишет, возникали щепетильные, конфиденциальные ситуации. Так, узнав, что повариха Гитлера, которая когда-то была его любовницей, на 1/32 еврейка, он оказался в затруднительном положении. Но его начальник, Мюллер, тотчас поставил на докладе Эйхмана гриф «совершенно секретно», и изложенный им факт был погребен в тайниках спецслужбы.