Геббельс. Портрет на фоне дневника - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ржевская cтр.№ 17

30 мая 1926. С Кауфманом много спорил. О гауляйтерстве.

Так не пойдет. Один должен быть королем.

А это уже проецируется им на руководителя округа гитлеровская идея фюрерства. Гитлер объявлял себя единовластным руководителем движения. По такому же образцу собирались осуществлять свое руководство гауляйтеры в пределах своего гау, разумеется, соблюдая полную подчиненность Гитлеру.

7 июня 1926. Вчера дебаты вокруг вопроса о новом гауляйтере… Обо мне речи вообще нет. Будто я ничего не сделал. Вот такова благодарность.

Весь этот эльберфельдский период его задачей было – поосновательнее войти в структуру партии. Уцущен шанс. Но Геббельс не бездействует и обойдет своих соперников и недругов. «Штрассер подозревает, что я пойду на компромисс с Мюнхеном. Я разубеждаю его в этих глупых выдумках… Д-р Штрассер эмоциональный, симпатичный человек. Пока еще наполовину марксист. Но фанатик. Это уже кое-что… Добродушный, нуждающийся в поддержке… Я его порой очень люблю», – это 10 июня 1926. Ауже 12 июня: «Я хотел бы уже, чтобы Гитлер призвал меня в Мюнхен… Все канальи, включая меня. Спать, спать! Если б больше и не просыпаться!»

«ХАЙЛЬ ГИТЛЕР!»

17 июня 1926. Вчера с Гитлером в Кёльне… Он знает все, он гений.

21 июня 1926. Мы говорили о Вагнере. Он очень любит Вагнера.

6 июля 1926. Гитлер говорит о политике, идее и организации. Глубоко и мистично. Почти как Евангелие. 15 000 СА ^[19] (штурмовиков) маршируют мимо нас. Начинается третий рейх. Грудь полна верой. Германия пробуждается.

12 июля 1926. Теперь я ищу тебя, красивая черная Дама!

15 июля 1926. Красивая дама неприступна, а я глупый осел. Бегаю кругами, как мальчишка. Эрос напоминает о себе, как только останавливается моя бешеная гонка. Жизнь моя неестественна. Работа, борьба, неистовство. Все это теперь сказывается.

20 июля 1926. Одиночество для меня тяжелее, чем для всех тех людей, кого я узнал в последние месяцы. – Но как сказано им раньше: стоит ему побыть с кем-либо три дня, как человек становится ему ненавистен. Как всегда полно неувязок в Геббельсе самом и в его заявлениях о себе, болтливо заполняющих дневник. – В конце концов привыкаешь к хорошей порции презрения к человечеству, – завершает он запись.

23 июля 1926. Этому человеку можно служить. Так выглядит творец третьего рейха.

24 июля 1926. Шеф говорит о расовых проблемах. Ему невозможно возразить. Это бьет в самую точку. Он гений. Очевидно: он творящее орудие божественной судьбы. Я потрясен им… После ужина мы еще долго сидели в саду, и он проповедовал о новом государстве и как мы его завоюем. Это звучало как пророчество. Там в небе сиял свет, какой не даст ни одна звезда. Знак судьбы?.. Я еще долго не мог заснуть!.. Блондинка не подает никакого знака!

25 июля 1926. Шеф продувная бестия… Он балует меня как ребенка. Добрый друг и наставник!.. Вечером: он говорит о будущей архитектурной картине страны совершенно как архитектор. Он рисует картину новой немецкой конституции – совершенно как художник, – творец государства. До свидания, мой Оберзальцберг ^[20]. Эти дни указали мне путь! Из глубокой тьмы воссияла звезда! Я связан с ним до конца. Исчезли последние сомнения. Германия будет жить! Хайль Гктлер!

3 августа 1926. Дождь цветов на Гитлера и на меня.

20 августа 1926. В М. Гладбахе выступал. Хорошо. После того в Рейдте стычка с несколькими еврейскими мальчишками.

21 августа 1926. Я подозреваю, что приятель Грегор Штрассер заведует мне. Этого недоставало. Если между нами начнется ссора, то все прахом. – Ссора началась. Перешла в смертельную вражду; закончившуюся уничтожением Штрассера в «Ночь длинных ножей» 30 июня 1934-го, в ночь кровавой резни. – Я сегодня так подавлен… Сколько я потерял – и что на что выменял?!

26 августа 1926. Борьба для меня что для рыбы вода.

Реальным соперником Гитлера за верховенство в партии был Грегор Штрассер. Пока Гитлер содержался в тюрьме, Штрассер локализовал распад партии, запрещенной в связи с путчем 1923 года, насаждая вопреки запрету местные партийные группы, стянул под свое начало округа, находившиеся также на полулегальном положении, блокировался с другими националистическими организациями. В качестве видного политического лидера Штрассер и предстал перед глазами Геббельса на смотре националистических сил в Веймаре. И Геббельс устремился к нему. И обрел его поддержку.

К моменту выхода Гитлера из тюрьмы Штрассер был влиятельнейшей фигурой в партии, в придачу – депутатом рейхстага. Химик по специальности, защитивший диссертацию, материально обеспеченный, семейный человек, Штрассер по сравнению с Гитлером был, можно сказать, респектабельным, да и более определенным, более просматривающимся и рациональным. Но эти названные последними черты, как мне видится, отнюдь не давали Штрассеру, преимуществ. Толпа, которую завоевывали национал-социалисты, жаждала веры – это подмечали герои Ремарка, о вере стенает Геббельс в дневнике. Толпа жаждет внушения, а не ясности, чего-то иррационального, мистического, фатального и в то же время решительного. Самое время явиться харизматическому лидеру. Инфернальный, впадающий в экстаз, экспансивный игрок, Гитлер при сходных призывах и обещаниях больше, чем Штрассер, отвечал запросам толпы, овладевал ею. «Как женщина, которая… из-за иррациональной, чисто эмоциональной тоски по дополняющей ее силе охотнее склонится перед сильным, чем будет господствовать над слабым, так и масса предпочитает господина, а не просителя». К этой массе принадлежит и Геббельс.

Вспоминается рассказанное мне директором берлинского городского архива Шмидтом. Он был подростком в гитлеровское время. Ему запомнилось впечатление, которое производил голос Гитлера. Он говорил со странным акцентом, словно пришелец с баварских гор. И эта окраска голоса сообщала какую-то горнюю отдаленность фюрера от привычного, обыденного, словно он обращался из какого-то иного мира, внушала нечто мистическое. «Так поддаться немцы могли только человеку из Ниоткуда», – пишет Голо Манн, историк, сын Томаса Манна. Я подумала: и нам есть что вспомнить о произношении нашего горца, усиливавшем дистанцию непознаваемого, которая нужна диктатору.

Что касается Геббельса, то он предал своего покровителя Штрассера, смекнув, что за Гитлером большая политическая сила, и переметнулся к нему. Гитлер, стремясь ослабить влияние Штрассера в партии, переманивал его сторонников. Он приметил Геббельса из команды Штрассера, обласкал его, заинтересованный перетянуть его на свою сторону. Так Геббельс, сначала близостью к Штрассеру, а потом предательством его, обеспечил себе продвижение в партии.

«Я УМЕР И ДАВНО ПОГРЕБЕН»