Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - читать онлайн книгу. Автор: Борис Романов cтр.№ 76

* * *

Часто можно услышать, что отмена Александром III реформаторских планов была понятной реакцией на убийство отца. Но это явное непонимание задач, стоящих перед главой государства. Разве допустимо управлять страной на основе эмоций?

На самом деле реакционная политика Александра III объяснялась не столько эмоциями, сколько неприятием реформ, а еще — и, на самом деле, обидой на отца, который с 1866 года жил не в семье, а с любовницей, княжной Екатериной Михайловной Долгоруковой (он имел от нее нескольких детей, а сразу после смерти жены в 1880 году женился на ней и собирался объявить наследником трона их сына Георгия).

Именно этим и объяснялось отношение Александра III к отцу и делу его жизни — реформам. Конечно, Александр III как человек и как царь может вызывать симпатию современных «государственников», националистов и сторонников «сильной руки» (да и просто обывателей в широком смысле): широкий русский характер, недюжинная сила (и физическая, и душевная), антилиберализм и антизападничество…

На самом же деле Александр III был последним императором, кто еще мог ликвидировать вековую отсталость России от развитой Европы и предотвратить грядущие революции — если бы продолжил реформы отца. Но он все время своего правления посвятил контрреформам. Николай II уже просто не успевал наверстать упущенное — с 1894 по 1899 год молодой Государь еще только входил в силу и неизбежно находился под сильным влиянием своих дядьев (братьев Александра III), а с 1899 года мировой финансово-промышленный кризис обрушился на Россию — и только к 1909 году Россия полностью преодолела его последствия, осложненные еще Русско-японской войной и, главное, революцией 1905–1907 гг. Тем не менее к 1914 году, к началу Первой мировой войны, Россия совершила такой рывок во всех сферах хозяйства и общественной жизни, который до сих пор вызывает восхищение и называется «русским чудом». Об этом пойдет речь далее (в третьем разделе этой части книги). А сейчас вернемся к началу правления Николая II, в конец XIX века.

Хотя Александр III к концу своего тринадцатилетнего царствования и провел ряд контрреформ, загнав многие проблемы в тупик, все же нельзя сказать, что Россия к моменту воцарения Николая II (1894) отставала от Европы безнадежно. Молодой и зубастый русский капитализм бурно развивался: темпы развития России в 1861–1917 гг. превышали европейские. При этом соотношение доходов 10 % самых богатых граждан к доходам 10 % самых бедных (децильный коэффициент) на рубеже веков было таково: в США — 17, в Англии — 309, в России — менее 7 ^[25]. Как видно, причин для социальной напряженности в России было меньше, чем в США или Англии.

Финансовое положение было удовлетворительным (хотя и требовало реформ), сельское хозяйство обеспечивало страну всем необходимым (20 % зерна даже шло на экспорт). Но голодные годы еще бывали, а в 1891–1892 гг. случился массовый голод (последний в царской России). Расскажем о нем подробнее, поскольку вокруг этой темы до сих пор ведутся ожесточенные дискуссии.

Массовый голод 1891–1892 годов

Напомним сначала, что до XIX века массовый голод в неурожайные годы был обычным явлением во всех странах Европы. Еще в 1772 году в Саксонии 150 тыс. человек умерли от недостатка хлеба. Еще и в 1817, и в 1847 году голод свирепствовал во многих местностях Германии. Массовый голод в Европе ушел в прошлое с середины XIX века, с окончательной отменой крепостного права (в большинстве стран Центральной и Западной Европы — в конце XVIII века, в Германии — с середины XIX века), а также благодаря развитию путей сообщения, что позволяло быстро обеспечивать поставки продовольствия в неурожайные регионы. Сложился и мировой рынок продовольствия. Цены на хлеб перестали напрямую зависеть от урожая в стране: обильные местные урожаи их почти не понижали, неурожаи — не повышали. Доходы населения Европы повысились, и крестьяне в случае неурожая стали в состоянии приобретать недостающее продовольствие на рынке.

В царской России последний массовый голод случился в 1891–1892 гг. Бесснежная морозная зима, ранняя весна, сухое лето — все это привело сначала к гибели семян, а затем и к голоду. Леса поразила засуха; начался падеж скота. В результате голода, вызванного засухой, к концу 1892 года умерло около полумиллиона человек, в основном от эпидемий холеры.

Российские железные дороги не справлялись с перевозкой требуемых объемов зерна в пострадавшие районы. Основная вина общественным мнением была возложена на правительство Александра III, которое в значительной степени было этим дискредитировано. Оно даже отказалось использовать слово «голод», заменив его на «неурожай», и запрещало газетам писать о происходящем. Правительство подверглось критике за то, что экспорт зерна был запрещен только в середине августа. Торговцы были предупреждены об этом решении за месяц, что позволило им вывезти за рубеж значительную часть запасов зерна. Министр финансов Вышнеградский, несмотря на голод, был против запрета на вывоз зерна. Общественное мнение считало его главным виновником голода, т. к. именно его политика повышения косвенных налогов вынуждала крестьян продавать зерно. Министр ушел в отставку в 1892 году.

17 ноября 1891 правительство призвало граждан к созданию добровольных организаций для борьбы с голодом. Наследник престола Николай Александрович возглавил Комитет помощи, и Царская семья пожертвовала в совокупности 17 млн рублей (огромная по тем временам сумма для частных пожертвований). Земства получили 150 млн рублей от правительства на закупку продовольствия.

В Интернете можно встретить самые разные оценки жертв массового голода 1891–1892 гг. — от 350 тыс. до 2,5 млн человек — но без ссылок на источники. Привожу данные из известных источников.

1. В труде 1923 года академика-демографа C. А. Новосельского ^[26] — уже советской поры, когда царскую Россию уж точно не жаловали (но в то время — в начале 1920-х годов — еще и не врали напропалую, как это было в 1930-е и позже) — приводятся такие данные о жертвах голода 1892 года — 350 тыс. человек.

2. Голландский историк Майкл Эллман, профессор экономики Амстердамского университета, Нидерланды, в сравнении с голодом 1947 года приводит цифру 400 тыс. (как «избыточная смертность в 1892 году» [125].