Черное дерево - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Васкес-Фигероа cтр.№ 23

– Например?

– Их невинность… Их жажда жизни… Доброта…

– Многие наоборот считают негров жестокими и злобными. Считают, что им нравится причинять вред и боль другим.

– Нет, это не так. Только те негры, что прошли через руки белых, кого развратило отношение белых, которые настрадались по вине белых – вот эти да, могут быть и жестокими, и злыми без причины… Столько времени уже мучаем их, что трудно отличить тех, кто пострадал от нашего к ним обращения, а кто еще нет…

– То есть, ты из тех, кто считает, что белые виноваты в том, что сейчас происходит в Африке.

– По больше части да… Не стоит забывать те пятнадцать миллионов рабов, что мы забрали от сюда и кто уже никогда не вернулся на свою родину… Пятнадцать миллионов! Это не считая тех, кто погиб в бесконечных междоусобных войнах спровоцированных работорговцами. Представляешь, что это значит для континента только только встающего на ноги и старающегося занять свое место в Истории? Мы нанесли им такую травму, что любые усилия, направленные на то, чтобы сгладить эти негативные последствия, оказались бесполезными. А потом, ко всему прочему, началась колонизация…

– Ты говоришь точно так же, как и Надия… Это ее любимая тема… Эксплуатация негров белыми.

Порылся в карманах, нашел пачку с сигаретами, зажег две и одну предложил Миранде, та с благодарностью приняла.

– Но к этому Надия обычно добавляет эксплуатацию белых белыми, а также негров неграми… Еще она признает, что ее народ более склонен к расизму, чем наш. Они не только ненавидят другие нации, но и чужие племена, и даже чужие семьи… Думаешь, этому они тоже научились у нас?

– Не знаю, не уверена… Для того, чтобы определиться в этом вопросе, нужно обратится к их истории, но к сожалению она написана белыми.

Оба замолчали. Впереди, у самого горизонта появилась еле заметная извилистая линия, словно волны застывшего навеки моря.

– Ага, вот она !.. Пустыня Сахара… Знаешь, что значит это слово – «Сахара».

– Нет!

– «Земля, пригодная лишь для того, чтобы пересечь ее». Эту пустыню, что ты сейчас видишь, еще называют: «Безжизненная земля, где не стоит останавливаться»… Впечатляющее название, не правда ли?

– Немного… Но мы, как я понял, не собираемся жить там, а всего лишь пересечем…

Она улыбнулась и посмотрела на Давида. Глаза ее лукаво светились.

– Кто бы мог подумать, что такой человек, как ты, привыкший к холоду и снегу, вдруг окажется здесь? Логичнее было бы предположить, что ты должен был жениться на какой–нибудь блондинке с белой кожей, с кем бы ходил по выходным кататься на лыжах…

– А ты? Что заставляет тебя возиться с детьми в этом Богом забытом уголке земного шара ?.. Должна была бы быть…

– В каком–нибудь кабаре в Триполи, – перебила она его, – или в Риме, в Париже, Барселоне или Бейруте, или в каком–нибудь похожем месте… Ночи напролет распевать похабные песенки, «обрабатывать клиентов», чтобы угостили бутылочкой шампанского, а затем незаметно выливать это в ближайший цветочный горшок, а потом прятаться и тайком выбегать на улицу через заднюю дверь, потому что тот тип, потратив на меня деньги, считает, что имеет законное право уложить в постель… Думаешь, это лучше моего домика в Форте–Лами, или чем возня с полусотней сопляков и тихие вечера на берегу Чари?..

– Что, и в самом деле это нравится?

– Даже представить не можешь как. Читал когда–нибудь «Корни неба» Ромена Гари?

– Читал, но давно…

– В некотором смысле я похожа на Мину, она смогла бросить все и последовать за Морелем, чтобы поддержать его в борьбе с браконьерами и против истребления слонов. Ей нравилось находиться вне помещения, под открытым небом, где нет стен, ограничивающих твое пространство, среди диких животных… Так и я.. Каждую пятницу закрываю школу, сажусь в свой джип и еду далеко в саванну, забираюсь в пустыню и смотрю на слонов и антилоп, наблюдаю за стадами зебр и буйволов, смотрю, как стаи птиц нескончаемым потоком пересекают африканское небо…. Мне жаль, что нет такого Мореля, вместе с кем я могла бы защищать животных…

– И едешь одна?

– Почти всегда…

– И не опасно это ?..

– Вот я, в целости и сохранности? Там меньше опасности для жизни, чем в любом большом городе. В Центральном Парке в Нью–Йорке на меня нападали три раза. Или в пригородах Рима, или в доках Гамбурга.

– И, тем не менее, мою жену похитили… Здесь, в этой самой Африке… Знаешь ли, что дальше на юг, в Камеруне, обитают племена каннибалов регулярно устраивающие кровавые пиршества? А в Дагомеи каждый год исчезают сотни женщин, которых затем приносят в жертву Элегбе – богине плодородия…

– Также я знаю, что сейчас здесь идет войн, и что иногда лев сжирает туриста, и, тем не менее, здесь, в Чаде, в месяц гибнет меньше людей, чем за один день в Нью–Йорке, и если не от насильственной смерти, то от отравления угарными газами, от рака легких, от какого–нибудь нервного припадка или сердечного приступа.

– Подумываешь остаться в Африке навсегда?

– Почему бы и нет? Пока здесь все еще живут слоны, антилопы и разные птицы, это остается самым красивым местом на земле…

– Но и они заканчиваются… Из–за постоянных засух, по вине охотников и перенаселения, почти не остается знаменитых африканских зеленых холмов… Скоро здесь не останется ничего, кроме как пустынь, городов и невозделанных полей.

– Когда такое произойдет в Африке, весь остальной мир перестанет существовать.

Давид не согласился с подобным предположением, но предпочел промолчать. Африка может исчезнуть раньше, чем Южная Америка со своими безграничными амазонскими джунглями. Когда–то он изучал этот вопрос достаточно глубоко и пришел к неутешительному выводу, что разнообразные разрушительные силы развиваются на черном Континенте значительно быстрее и превосходят во много раз подобное в Южной Америке, несмотря на огромную разницу в демографии.

Тем не менее, то был не подходящий момент вступать в дискуссию с Мирандой об экологии и консерватизме и, как всегда, предпочел отмолчаться. Погрузился в свои не веселые мысли, рассматривая через окно приближающийся негостеприимный пейзаж, в который им предстоит углубиться, словно упасть в бездонный пересохший колодец, с крохотной надеждой найти тонкий след, что сможет привести их к Надие.

Он постарался не поддаваться своим пессимистическим мыслям, зная, что это его самые заклятые враги. Крайняя степень пессимизма или безграничная эйфория всегда были две противоположные стороны его темперамента, поскольку он имел не приятную для себя и окружающих привычку также быстро перепрыгивать из одного душевного состояния в другое, будто кто–то внутри него включал или гасил свет.

«Нестабильный и ненадежный, как тень баобаба…» Грустно улыбнулся и постарался представить, о чем в этот момент могла думать Надия и верила ли она тому, что он сможет освободить ее.