Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 123

Анатолий недоуменно добавил:

— Но Горбачев не спешит с ответом. Как ты думаешь, почему он так долго не может решиться?

Андрей Андреевич чуть улыбнулся:

— Опасается, не ловушка ли это, не провокация… Положение-то Михаила Сергеевича шаткое. Если бы члены политбюро старшего поколения объединились, то могли бы выставить его из партийного руководства. И был уже такой разговор: перевести Горбачева в Совет министров или вовсе отправить послом… Так что думаю, Михаил Сергеевич нервничает. Конечно, ему позарез надо заключать союз с кем-то из влиятельных членов политбюро. Но для этого нужно выбрать правильное время.

Подмосковье. Дача Горбачева

Вечером академик Чазов позвонил Горбачеву на дачу.

Коротко предупредил:

— Трагическая развязка может наступить в любой момент.

Горбачев тут же набрал другой номер:

— Саша, время действовать.

Подмосковье. Дача Громыко

Вечером на дачу к родителям приехал Анатолий Громыко. Он зашел в кабинет к отцу, читавшему какой-то исторический фолиант:

— Папа, Александр Николаевич Яковлев просил передать следующее — я повторяю слово в слово: что Михаил Сергеевич высоко ценит Андрея Андреевича и готов сотрудничать. Иначе говоря, Горбачев принял твое предложение.

Все пошли в столовую пить чай. Раздался телефонный звонок. Громыко вышел в коридор, где стояли телефоны, поднял трубку. Услышав знакомый голос, сказал:

— Добрый вечер, Михаил Сергеевич.

После короткого разговора Громыко повесил трубку. Ничего не сказав домашним, надел пальто и уехал в город.

После его отъезда на даче неожиданно появился первый заместитель министра Логинов. Он был крайне возбужден и спешил поделиться главной новостью:

— Черненко умер.

Нетерпеливо поинтересовался:

— А где же Андрей Андреевич?

— Уехал, — ничего не объясняя, ответила Лидия Дмитриевна.

Логинов не мог скрыть своего удивления. Но куда министр уехал, спросить не решился. Поведал детали, которые узнал от знакомых врачей из четвертого управления:

— В полдень генеральный секретарь потерял сознание. В 19 часов 20 минут у него остановилось сердце.

Кремль. Комната заседаний политбюро

11 марта 1985 года был пасмурный и тоскливый день. На заседании политбюро академик Чазов зачитал медицинское заключение о смерти Черненко. Сразу после него, не дав никому сказать и слова, неожиданно выступил Андрей Андреевич Громыко:

— Конечно, все мы удручены уходом из жизни Константина Устиновича Черненко. Но какие бы чувства нас ни охватывали, мы должны смотреть в будущее, и ни на йоту нас не должен покидать исторический оптимизм, вера в правоту нашей теории и практики. Скажу прямо. Когда думаешь о кандидатуре на пост генерального секретаря ЦК КПСС, то, конечно, думаешь о Михаиле Сергеевиче Горбачеве. Это был бы, на мой взгляд, абсолютно правильный выбор.

Громыко произнес настоящий панегирик будущему генсеку. Этого оказалось достаточно: в политбюро не было принято спорить и называть другие имена.

Министра иностранных дел поддержал председатель КГБ Чебриков:

— Я, конечно, советовался с моими товарищами по работе. Ведомство у нас такое, которое хорошо должно знать не только внешнеполитические проблемы, но и проблемы внутреннего, социального характера. Так вот с учетом этих обстоятельств чекисты поручили мне назвать кандидатуру товарища Горбачева Михаила Сергеевича на пост генерального секретаря ЦК КПСС.

Генерал армии Чебриков добавил:

— Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива — это и голос народа.

Члены политбюро единодушно проголосовали за Михаила Сергеевича.

МИД. Кабинет министра

По телевидению передавали последние новости:

— Андрей Андреевич Громыко избран председателем президиума Верховного Совета СССР.

2 июля 1985 года Громыко в последний раз побывал в своем кабинете на Смоленской площади. Он даже не собрал коллегию. Просто встал и ушел. Прощаясь, сказал своему первому заместителю Логинову:

— Я буду вас рекомендовать на свое место. Но, вы же знаете, это вопрос генерального секретаря.

Сотрудники министерства иностранных дел сгрудились у окон, чтобы увидеть его отъезд.

Прощание

Кристина Оазис и Сергей Глазов сидели у телевизора. Не отрываясь, слушали последние новости. Кристина сказала:

— Мне кажется, самое время нам обоим уехать.

Глазов скептически покачал головой.

Кристина настаивала:

— У вас многое меняется. Громыко уже не у власти. И ты сказал, что твой генерал ушел на пенсию. Ты лучше знаешь вашу систему, но нравы везде одинаковы. Случись что — некому будет за тебя вступиться… Поехали! Я надеюсь, ваша страна откроется миру. Изменится отношение к людям, которые уезжают за границу.

— Что я там буду делать? — пожал плечами Глазов.

— Ты сможешь начать новую жизнь — не на пустом месте, я позабочусь об этом. Я у тебя в долгу, ты спас мне жизнь. Я не могу допустить, чтобы ты в чем-то нуждался, когда мы разойдемся.

Сергей понимал, почему она решила с ним расстаться. Кристина знала, что рядом с ней он в опасности. Боевики думают, что это он управляет ее империей и решает, на что тратить деньги.

Кристина задумалась.

— Но я попрошу тебя об одном.

Глазов вопросительно посмотрел на нее.

— Давай постараемся не испортить то, что было между нами, — не станем ничего рассказывать журналистам.

Сергей Глазов ответил совершенно серьезно:

— Могу поклясться. Я не дам ни одного интервью.

Последний день в Буэнос-Айресе

Когда Кристина Оазис хотела отвлечься от всех забот и развеяться, то прилетала в Буэнос-Айрес послушать музыку и отдохнуть. И повидать старую подругу Марину Додеро, чей муж Александр управлял здесь имуществом семьи Оазис.

С Мариной Додеро они дружили с самого детства. Ее отец Альберто Додеро вместе с молодым Аристотелем Оазисом когда-то занялись судовым бизнесом. Они покупали старые суда, ремонтировали и перепродавали.

На сей раз Кристина прилетела в конце октября. Казалось, в добром здравии и хорошем настроении. Кристина только что завершила очередной этап борьбы с весом в надежде взять в свои руки и свое тело, и свою судьбу. Сбросила четырнадцать килограммов из двадцати восьми, от которых хотела избавиться в швейцарской клинике.

Каждый ее роман развивался по одной и той же траектории — флирт, глубокая влюбленность, маниакальная страсть, острая ревность, разрыв и депрессия… Темная сторона присутствовала в ее характере и натуре. Что-то очень запутанное. Результат искривленного эмоционального взросления. В чем-то она была очень сложной, в чем— то невероятно простой, даже наивной. Сочетание этих двух крайностей ломало ее жизнь.