Откуда приходят герои любимых книг - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Андреева cтр.№ 110

Во время Великой Отечественной войны Асеевы находились в эвакуации в Чистополе. Известно, что Марина Цветаева завещала им заботиться о ее сыне Муре: «Не оставляйте его никогда. Была бы без ума счастлива, если бы он жил у Вас». Сам Георгий (Мур) писал в дневнике: «Асеев был совершенно потрясен известием о смерти Марины Цветаевой, сейчас же пошел вместе со мной в райком партии, где получил разрешение прописать меня на его площадь…». Но вот дочь Цветаевой, Ариадна Эфрон, обвиняла Асеева в том, что именно он виноват в самоубийстве ее матери. Не оказал помощь. Она так и писала Б.Л. Пастернаку в 1956 г.: «Для меня Асеев — не поэт, не человек, не враг, не предатель — он убийца, а это убийство — похуже Дантесова».

Впрочем, это только ее мнение. Известно, что Асеев помогал молодым поэтам в период хрущевской «оттепели».

Лада — Синякова Ксения (Оксана) Михайловна (1892–1985). «Синяковых пять сестер, — пишет Л.Ю. Брик. — Каждая из них по-своему красива. Жили они раньше в Харькове, отец у них был черносотенец, а мать человек передовой и безбожница. Дочери бродили по лесу в хитонах, с распущенными волосами и своей независимостью и эксцентричностью смущали всю округу. Все пятеро были умны и талантливы. В их доме родился футуризм. Во всех них поочередно был влюблен Хлебников, в Надю — Пастернак, в Марию — Бурлюк, на Оксане женился Асеев».

«В дверях появилась русская белокурая красавица несколько харьковского типа, настоящая Лада, почти сказочный персонаж не то из „Снегурочки“, не то из „Садко“», — представляет нам свою героиню В. Катаев.

«Это было временное жилище недавно вернувшегося в Москву с Дальнего Востока соратника (Н. Асеев). Комната выходила прямо на железную лестницу черного хода и другого выхода не имела, так что, как обходились хозяева, неизвестно. Но все в этой единственной просторной комнате приятно поражало чистотой и порядком. Всюду чувствовалась женская рука. На пюпитре бехштейновского рояля с поднятой крышкой, что делало его похожим на черного, лакированного, с поднятым крылом Пегаса (на котором несомненно ездил хозяин-поэт), белела распахнутая тетрадь произведений Рахманинова. Обеденный стол был накрыт крахмальной скатертью и приготовлен для вечернего чая — поповские чашки, корзинка с бисквитами, лимон, торт, золоченые вилочки, тарелочки. Стопка белья, видимо, только что принесенная из прачечной, источала свежий запах резеды — аромат кружевных наволочек и ажурных носовых платочков. На диване лежала небрежно брошенная русская шаль — алые розы на черном фоне.

Вазы с яблочной пастилой и сдобными крендельками так и бросались в глаза.

Ну и, конечно, по моде того времени, над столом большая лампа в шелковом абажуре цвета танго».

«Когда он (художник Анатолий Зверев) в первый раз меня привел к ней, — вспоминает Владимир Лобанов, — все было чинно — представил, познакомил, — вдова Асеева, старая московская квартира, но постепенно там такое устроили… Он всех звал, поедем к старухе, посидим! Муж Сталину русскую поэзию преподавал, а она его любовницей была. Асеева дома сидит, а Сталин в дверь барабанит: „Открывай!“. И весь коридор, где ветер гуляет, затих. А потом одного гения всех времен сменил другой — Зверев. Удивительно с ней совпал в культуре, он первый увидел в ней родную душу, а не она в нем».

После смерти Асеева Ксения сошлась с художником А. Зверевым. Старая вдова Асеева, дама советской элиты, стала моделью зверевских полотен. Москва увлеклась романом века Зверев — Асеева. Молодость Оксаны воспел Н. Асеев в стихотворении «За косы ее золотые, за плечи ее молодые», а старость — Зверев.

Оксана Синякова — реликт 1920-х гг. — прославлена и Велимиром Хлебниковым, одна пятая поэмы «Синие оковы» посвящена ей, так как она одна из пяти сестер Синяковых — «красавица с золотыми косами».

Вьюн — Алексей Елисеевич Крученых. Родился 21 февраля 1886 г. в крестьянской семье поселка Оливское Херсонской губернии. Отец — выходец из Сибири, мать — полька (Мальчевская). В 1906 окончил Одесское художественное училище.

С 1907 г. он жил в Москве. Начинал как журналист, художник, автор пародийно-эпигонских стихов (сборник «Старинная любовь»). Иногда подписывался псевдонимом «Александр Крученых». В истории остался как русский поэт-футурист. Ввел в поэзию понятие «заумь», то есть абстрактный, беспредметный язык, очищенный от «житейской грязи», утверждая право поэта пользоваться «разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями».

«Тут же рядом гнездился левейший из левых, самый непонятный из всех русских футуристов, вьюн по природе, автор легендарной строчки „Дыр, бул, щир“. Он питался кашей, сваренной впрок на всю неделю из пайкового риса, хранившейся между двух оконных рам в десятифунтовой стеклянной банке из-под варенья. Он охотно кормил этой холодной кашей своих голодающих знакомых. Вьюн — так мы будем его называть — промышлял перекупкой книг, мелкой картежной игрой, собирал автографы никому не известных авторов в надежде, что когда-нибудь они прославятся, внезапно появлялся в квартирах знакомых и незнакомых людей, причастных к искусству, где охотно читал пронзительно-крикливым детским голосом свои стихи, причем приплясывал, делал рапирные выпады, вращался вокруг своей оси, кривлялся своим остроносым лицом мальчика-старичка.

У него было пергаментное лицо скопца.

Он весь был как бы заряжен неким отрицательным током антипоэтизма, иногда более сильным, чем положительный заряд общепринятой поэзии.

По сравнению с ним сам великий будетлянин (В. Хлебников) иногда казался несколько устаревшим, а Командор просто архаичным».

Похожий портрет поэта Крученых оставил в 1931 г. в своих воспоминаниях Б.К. Лившиц: «…крикливые заявления вертлявого востроносого юноши в учительской фуражке, с бархатного околыша которой он тщательно удалял все время какие-то пылинки, его обиженный голос и полувопросительные интонации, которыми он страховал себя на случай провала своих предложений, весь его вид эпилептика по профессии, действовал мне на нервы».

Первую мировую войну и революции Крученых встречает в Тифлисе, где основывает группу футуристов «41», пишет стихи и теоретические работы по стихосложению.

В 1920 г. перебирается в Москву, знакомя ее с идеями футуризма. Одновременно сотрудничает с группой ЛЕФ. Живет продажей старых книг и антиквариата. Известно, что Маяковский высоко ценил Крученых как футуриста и называл его стихи «помощью грядущим поэтам». Тем не менее с ним мало кто по-настоящему дружил.

Будетлянин — Велимир Хлебников (настоящее имя Виктор Владимирович Хлебников). Родился 28 октября (9 ноября) 1885 г. в главной ставке Малодербетовского улуса Астраханской губернии (ныне село — Малые Дербеты, Калмыкия). Отец — Владимир Алексеевич Хлебников, естественник-орнитолог, мать — Екатерина Николаевна Хлебникова (урожд. Вербицкая), историк по образованию. Упоминая о месте своего рождения, Хлебников выразился так: «Родился… в стане монгольских исповедующих Будду кочевников… в степи — высохшем дне исчезающего Каспийского моря» (автобиографические заметки). По отцовской линии поэт происходил из старинного купеческого рода — его прадед Иван Матвеевич Хлебников, купец 1-й гильдии и потомственный почетный граждани Астрахани.