Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Раул cтр.№ 18

К началу 1887 года Шевыреву и Лукашевичу удалось сформировать вполне дееспособную боевую группу и приступить к производству динамита и сборке бомб. В это время вокруг Шевырева с его кухмистерской кормилось довольно много студентов, и его авторитет был достаточно высок. Однако расширять круг акционеров Шевырев не спешил. Так, ему сразу не понравился приятель Ульянова, Орест Говорухин, пожелавший знать больше, чем ему полагалось. С ним у Шевырева установились неприязненные отношения. Вообще, Шевырев вел себя по-хозяйски, полагая, что кто платит, то и заказывает музыку. Главным его советником и правой рукой продолжал оставаться Лукашевич:

«Ежедневно (иногда по нескольку раз) мы виделись друг с другом и обменивались сообщениями, как идут дела, так что мы хорошо знали о состоянии наших предприятий. А так как Шевырев работал не покладая рук, то начали намечаться вторая и третья боевые группы. Мы считали необходимым по возможности изолировать их одну от другой, чтобы локализировать аресты и чтобы провал одной не мог погубить остальных. Для этого мы сочли за лучшее, чтобы первая группа была составлена целиком из студентов: 3 метальщика и 3 сигнальщика с Осипановым во главе, а две другие группы — из других сфер…».

Лукашевич ничего не сказал, для действия против кого предназначались другие группы. Скорее всего, это плод его собственной фантазии или дезинформация Шевырева. Так или иначе, динамитная программа была в основном выполнена уже к концу января 1887 года. Весь динамит, изготовленный Лукашевичем, а затем и Ульяновым, был использован в трех бомбах — всего 12 фунтов, или около 9 кг.

После включения в группу Андреюшкина и Генералова произошло некоторое перераспределение обязанностей: новобранцам поручили всю черную работу, связанную с получением азотной кислоты и хранением готового динамита. Для этого была нанята новая квартира для Генералова. На квартире Андреюшкина гнали азотную кислоту, а у Генералова хранили готовый динамит. Сам Лукашевич занимался исключительно динамитом:

«Шевырев приносил мне готовую азотную кислоту, а я уже готовил динамит. При производстве нитроглицерина я исключительно пользовался способом Бутми и Фоше. Если имеется под руками азотная кислота и соответственная стеклянная посуда, то приготовление динамита идет быстро, и он получается хорошего качества, так как изготавливается из хороших чистых материалов. На той квартире, где я работал, я не хранил динамита, но по мере изготовления я через Шевырева передавал его Генералову, у которого был склад взрывчатых веществ на Большой Белозерской улице. Далее мне приходилось изготовлять гремучую ртуть ^[1]. Баночки с готовой гремучей ртутью я тоже передавал Шевыреву, который относил их к Генералову».

В январе-феврале 1887 года удалось полностью изготовить и оснастить три метательных снаряда: один в виде книги и два цилиндрических с эллипсовидной оболочкой.

Все свободные полости снарядов заполнялись заряженными стрихнином, свинцовыми «жеребейками».

В налаженной работе случился сбой, когда Лукашевич вынужден был прекратить производство на своей квартире ввиду возникшей опасности провала. В это время оставалось изготовить совсем немного динамита (около 3 фунтов). Эту работу акционеры решили поручить Ульянову как человеку, хорошо подготовленному по химии. Лукашевич провел с ним предварительный инструктаж:

«Для этого я пригласил его вечером к себе, и мы сделали затор в двух банках, а затем утром он снова пришел ко мне, и мы собрали сифоном отстоявшийся нитроглицерин, промыли его и поставили сушиться. Затем я при нем изготовил порцию гремучей ртути, чтобы и этот необходимый продукт он мог делать в случае нужды. Когда нитроглицерин просветлел, мы изготовили из него динамит».

Затем Лукашевич с Ульяновым свели знакомство с М. В. Новорусским — выпускником петербургской духовной академии, который готовился защищать диссертацию. Теща Новорусского, акушерка Ананьина, снимала дачу в Парголово. На даче было много комнат, и одну из них акушерка охотно сдала студенту Ульянову по сходной цене. Шевырев вообще хотел перевести производство динамита подальше от городской суеты, и дача в Парголове была идеальным местом. Разумеется, ни акушерка, ни ее зять священник понятия не имели, какие опыты по химии собирается проводить их квартирант Ульянов. Такая простота дорого обошлась как акушерке с ее дочерью, так в особенности их незадачливому зятю. Ульянов с помощью Новорусского переправил всю нехитрую лабораторию в Парголово и за пару дней, с 11 по 14 февраля 1887 года, изготовил недостающий динамит.

Техническая грамотность Ульянова, а главное — его исполнительность и оперативность произвели на Шевырева хорошее впечатление. Решив, что остальные приготовления могут быть закончены без него, в связи с обострением болезни Шевырев объявил о своем отъезде в Крым на лечение. Перед отъездом Шевырев имел с Ульяновым заключительную беседу, в ходе которой сделал ему предложение войти в группу полноправным акционером. При этом Шевырев открыл Ульянову состав боевой группы и последнее условие акции, которое необходимо было выполнить: группа должна была выступить 1 марта 1887 года под флагом террористической фракции партии «Народная воля».

Последние перед отъездом Шевырева дни проходили в лихорадочных приготовлениях:

«Ульянов съездил в Парголово, приготовил недостающий динамит и вернулся в Питер (приблизительно 14-го февраля). Жестянка для бомбы-книги была давно готова, а оболочки двух других бомб еще нужно было сделать. Так как на старой квартире мне было неудобно резать жесть ввиду того, что лязг железа и стуки могли обратить внимание соседей, то Ульянов предложил мне вырезать формы у него. Мы рассчитали размеры, вырезали отдельные части, и я взял их к себе, чтобы спаять (при помощи паяльной трубки), а Ульянов взялся изготовить наружные оболочки для этих двух снарядов, которые имели вид цилиндров с эллиптическим основанием. Дно этих футляров было сделано им из дерева, а боковые стенки из картона, обклеенного черным коленкором».

По-видимому, Шевырев объявил Лукашевичу, что их (акционеров) теперь трое, перед самым отъездом 17 марта. Как воспринял Лукашевич эту новость, неизвестно, но внешне все выглядело спокойно:

«Наконец, настал день его отъезда. Так как мне одному было не под силу вести все дела, то мы решили пригласить в наш кружок Ульянова, который должен был заступить место уезжающего Шевырева. Ульянов охотно принял наше предложение. Затем я с Шевыревым отправился на квартиру к Канчеру, и Шевырев объяснил этому последнему, что он уезжает, и потому различные поручения по революционным делам буду ему давать я. Канчер обещал исполнять все, что будет нужно.

Так остались мы — Ульянов и я, для ведения текущих дел в Питере. Я познакомил Ульянова с тем, что ему еще было неизвестно в наших предприятиях. 17-го февраля я свел его с Осипановым, с которым Ульянов еще не был знаком… Точно так же Осипанов не был еще знаком с двумя другими метальщиками, и я устроил их свидание на Михайловской улице, в одном ресторане… где они меж собой перезнакомились и столковались, как действовать сообща».