Большая ничья. СССР от Победы до распада - читать онлайн книгу. Автор: Василий Попов cтр.№ 10

Так, переход к стратегической обороне был осуществлен в период с 25 июня 1941 г. по конец месяца. Однако, как подчеркивают военные историки, мысль о переходе в контрнаступление «не оставляла Ставку Главного Командования еще несколько месяцев». Это проявилось и в ходе знаменитого Смоленского сражения. И только 27 сентября Ставка пришла к выводу о «неготовности» войск к серьезным наступательным операциям и приказала Западному фронту перейти к «жесткой упорной обороне» . До этого военное и политическое руководство страны не сомневалось в правильности советской военной доктрины, главным стержнем которой была идея «ответного удара» и теория глубокого боя, заслонившие для нашей армии вопросы обороны. Только война показала, чего стоила теория, разработанная советскими генштабистами до войны. Попытка Сталина переложить вину за катастрофу на командование Западного фронта, верхушка которого была обвинена в измене и по приговору суда расстреляна через месяц после начала военных действий, свидетельствовала о чрезвычайной растерянности кремлевского правителя, его нежелании признать ошибки своей предвоенной политики.

Летняя катастрофа 1941 г. показала, что проводимые в СССР перед войной мероприятия по укреплению обороноспособности страны оказались недостаточными. Имеющиеся в распоряжении историков факты опровергают расхожую версию о «неожиданности нападения». Хотя немцы до последнего момента держали точную дату нападения в тайне, но, как считают многие историки, суммарный анализ всей информации, получаемой советской разведкой и ложившейся на стол Сталина, позволял сделать вывод о том, что германское руководство приняло политическое решение о нападении на Советский Союз. Эти историки полагают, что Сталин стоял перед проблемой не дефицита, а избытка информации, но по своей укоренившейся привычке никому не верить, маниакальной подозрительности он из всего потока сообщений брал то, во что желал верить. Ему казалось, что без завершения войны с Англией Германия, боясь войны на два фронта, не нападет на СССР. Поэтому он стремился всячески избежать конфликта с Германией, не спровоцировать ее на агрессию, чем и объясняется его нерешительность .

Другие историки возражают: Сталин не шел на объявление всеобщей мобилизации до войны, т. к. в этом случае стал бы в глазах всего мира агрессором, что лишило бы СССР возможности создать антигитлеровскую коалицию и получить помощь от Англии и США. По их мнению, неправильно считать главной причиной катастрофы сталинское руководство, потому что были созданы и сосредоточены на западных границах в 1939–1941 гг. армии прикрытия, а в апреле-июне 1941 г. приняты дополнительные меры по повышению боеготовности Красной Армии. Поскольку фактически первым ударам войск агрессора 22 июня подверглись лишь 30 дивизий армий прикрытия из 237 дивизий западных приграничных округов и стратегического резерва, то ошибка Сталина заключалась лишь в переоценке боеспособности наших войск, значительно превосходивших вермахт по числу дивизий и боевой техники .

Еще одна важная причина поражения — качество советского стратегического планирования перед войной. В соответствии с советским планом войны, войска первого стратегического эшелона должны были отразить первый удар врага и перенести действия на его территорию еще до развертывания наших главных сил и резервов. Этот план первоначальных боевых действий, по мнению военных историков, не учитывал того, что в первых кампаниях второй мировой войны (против Польши и Франции) немецкая армия наносила первый удар главными силами, сосредоточенными еще до начала вторжения. За счет высокой концентрации войск немцы создавали многократное превосходство в силах на направлении главных ударов. Советские же войска были растянуты по фронту и имели низкую оперативную плотность: вместо полагавшейся по Полевому уставу 1941 г. полосы обороны одной дивизии в 8–10 км, в действительности приходилось 40–60 км. Именно это обстоятельство, т. е. характер самого удара, нанесенного всей массой немецких бронетанковых войск, по словам маршала Г.К. Жукова, не был предусмотрен ни Генштабом, ни наркоматом обороны. Раз не был предусмотрен такой удар, далеко не все было сделано для его отражения.

Военные историки также отмечают, что группировка советских войск на границе не носила ни наступательный, ни оборонительный характер, а оперативная готовность войск оценивалась командованием без учета характера действий противника, что не дало возможности «постепенно наращивать боевую готовность войск в зависимости от складывающейся обстановки на границе» .

Большинство историков сходятся на том, что одной из основных причин неудач Красной Армии в начале войны стало ослабление офицерского корпуса массовыми репрессиями. Погибли как «агенты иностранных разведок» и «враги народа» три маршала Советского Союза из пяти имевшихся в то время: в 1937 г. — М.Н. Тухачевский, в 1938 г. — В.К. Блюхер, в 1939 г. — А.И. Егоров. Из 16 командармов 1-го и 2-го рангов уничтожены 15; из 67 командиров корпусов — 60; из 199 комдивов — 136, погибли все 17 армейских комиссаров 1-го и 2-го рангов.

За 1936–1939 гг. было уволено из Красной Армии 42 575 человек начсостава, в т. ч. уволены «за связь с заговорщиками»: в 1937 г. — 11 104 человека, в 1938 г. — 3 580, в 1939 г. — 284 человека. Из числа уволенных к лету 1940 г. было восстановлено 12 461 человек. По подсчетам О.Ф. Сувени-рова, общее число жертв в группе высшего (от бригадного, дивизионного, корпусного звена и выше) комначполитсостава РККА за 1936 — 1941 гг. составило 932 человека. Красная Армия по существу была обезглавлена, считают историки. Репрессии сопровождались публичным шельмованием, что приводило к подрыву авторитета и тех военачальников, которые не подвергались наказаниям. Была также нарушена преемственность между старой и новой военной элитой. Чистки командного состава Красной Армии, проведенные в 1936–1939 гг., не только обезглавили вооруженные силы, но и посеяли страх в офицерской среде.

Боязнь командиров принять на себя ответственность за самостоятельные решения делала нашу армию безынициативной, обрекала на поражение в отдельных сражениях даже при равенстве сил с немецкими войсками .

Восполнить понесенные потери до начала войны было невозможно, а реорганизация и увеличение Вооруженных Сил перед войной создавали дополнительный некомплект в офицерских кадрах. За 1938 г. — июнь 1941 г. число стрелковых дивизий возросло с 96 до 198, а всего к началу войны в Вооруженных Силах имелось 303 дивизии. На должности выдвигались молодые, но малоподготовленные и не имеющие опыта руководства войсками кадры. Перед войной в сухопутных войсках в звене «округ — полк» в среднем 75% командиров и 70% политработников имели стаж работы в занимаемой должности до одного года. Красная Армия перед войной росла количественно, но в ущерб качеству, прежде всего офицерского и сержантского состава. В 1940–1941 гг. вновь были назначены на должности более 80% командующих округами, около половины — командующих армиями, примерно 70% — командиров корпусов и дивизий. Немецкие войска, в отличие от советских соединений, во всех звеньях имели хорошо подготовленный в теоретическом и практическом плане командный состав. Советско-финляндская война выявила серьезные провалы в подготовке командиров тактического звена, в том, что боевой подготовке бронетанковых войск и авиации Генштаб и наркомат обороны не уделяли должного внимания. Поэтому авиация и танковые войска не стали ударной силой, как в вермахте. Сказалось и отсутствие хорошо подготовленных штабистов.