Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 377

Перечитав и задумавшись, Горбачев пришел к полностью правильному выводу, что сформулированная платформа абсолютно несовместима с его пребыванием во главе партии и государства. На политбюро в марте 1988 г. он поставил вопрос ребром, и его поддержали Яковлев, Рыжков, Шеварднадзе, Медведев, Слюньков, Маслюков; на стороне «Нины Андреевой» оказались, кроме Лигачева, Громыко, Воротников, Никонов, неожиданно для Горбачева – Лукьянов, а также – неуверенно – новый секретарь МК Зайков. Горбачев настоял на своем и в три приема в апреле провел совещания с секретарями обкомов и ЦК нацкомпартий, где идейно уничтожалась «Нина Андреева» и готовилась идейно-политическая база к XIX партийной конференции.

Идеологически, таким образом, корабли были сожжены. Но организационные выводы не свидетельствовали о том, что Горбачев сделал выбор. Лигачева он перевел на руководство сельским хозяйством, но и Яковлева не оставил на идеологии – Яковлеву поручается Международный отдел ЦК, а секретарем ЦК по идеологии стал Вадим Медведев, «Барклай де Толли Перестройки», по выражению Черняева, когда-то – вольнодумный идеологический партработник, серый и невыразительный, но верный сторонник Горбачева.

Александр Яковлев

После XIX партконференции и особенно после выборов в Верховный Совет СССР в партии и вне партии усиливаются настроения коммунистического консерватизма, связанные со своеобразным российским изоляционизмом. В середине 1989 г. рядом с вызывающе сталинистской группой «Единство – за ленинизм и коммунистические идеалы» Нины Андреевой возникает оппозиционный к Горбачеву Объединенный фронт трудящихся (ОФТ) с лозунгом образования республиканской компартии Российской Федерации. В 1990 г. состоялось несколько инициативных съездов Российской КП, которые не увенчались успехом, но идея оказалась очень живучей. Движение российских коммунистов поддерживал Лигачев; в конечном итоге Горбачев вынужден был найти компромиссное решение – КП РФ была создана, но во главе с умеренно консервативным Иваном Кузьмичем Полозковым, бывшим секретарем сельского райкома, на лояльность которого Горбачев рассчитывал, поскольку знал его еще по Ставрополю. В Компартии России собрались представители российской провинциальной глубинки, более примитивные, чем столичные консервативно-коммунистические аристократы, и склонные к простым антиинтеллигентским, антисемитским и истинно русским решениям. Здесь восходит звезда Зюганова.

Настроения ксенофобии и изоляционизма, которые незадолго до этого сделали возможным голосование российских коммунистов за Беловежские решения, шли из националистических кругов вне партии. Впервые громко сказал о желательности для России выхода из СССР русский национал-патриотический писатель Валентин Распутин, чрезвычайно активный в то время. Еще в июне 1989 г., обращаясь на I Съезде народных депутатов СССР к представителям национальных республик и в первую очередь Балтии, он говорил: «А может, России выйти из состава Союза, если во всех своих бедах вы обвиняете ее и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления?» ^[835] Настроение «обиды» на «неблагодарных» националов охватывает и круги националистически настроенных русских коммунистов.

Характерно, что еще в июне 1987 г. Лигачев, Яковлев и председатель КГБ Чебриков возглавили комиссию политбюро, которой было поручено разобраться с «Памятью». Эта организация открыто провозглашала Яковлева «жидом» и масоном, но он смог скрепя сердце во имя партийного единства подписать докладную записку, на которой настаивали Лигачев и Чебриков и в которой «Память» оценивалась очень снисходительно. Когда Ельцин был выведен из политбюро, представители «Памяти» предложили на заседании клуба «Перестройка» союз в защиту Ельцина и против «банды, которую вы, демократы, называете коммунистами и номенклатурой, а мы, патриоты, – масонами и сионистами, но это одни и те же люди». ^[836]

Какое решение принимает Горбачев в кризисной ситуации 1989–1990 годов?

Если партия в целом не в состоянии овладеть ситуацией, то напрашивается вывод: нужно готовить новую партию. Объективно именно такая задача встала перед командой Горбачева уже в начале 1988 года. Кое-кто из партийного руководства осмеливался артикулировать ее самому себе, но никто не сказал этого вслух.

В дальнейшем Горбачев пришел к партийной программе, которую с полным правом можно назвать социал-демократической. И потому может показаться абсолютно непонятным, почему же Горбачев не избрал путь создания новой, социал-демократической партии и упрямо пытался сохранить политического монстра, которым была КПСС.

На протяжении 1989–1990 гг. усиливается напряжение между Горбачевым и демократической московской элитой. Горбачев как будто заворожен консерваторами. Большую и растущую роль в поправении Горбачева играли, начиная с 1988 г., события в национальных республиках, но в Москве нервом политической жизни верхов остается проблема: новая партия или попытки сохранить старую. В начале 1990 г. Яковлев предложил Горбачеву полностью сосредоточиться на президентской власти и покончить с политбюро и ЦК, то есть в сущности с партией. Горбачев, подумав, в конечном итоге отказался.

Горбачеву нелегко дался ответ на вопрос, стоит ли ему сохранять пост генерального секретаря. Ведь, оставаясь на должности партийного вождя, Горбачев обрекался на новые и новые компромиссы с коммунистической реакцией, которые не могли спасти и не спасли его от разрыва с ней и от попытки консервативного коммунистического переворота. И политологи из лагеря демократов считают эти решения Горбачева огромной и трагической ошибкой, из-за которой он окончательно потерял влияние на события.

Горбачев пережил огромные унижения в июле 1990 г. на XXVIII съезде партии, на котором он получил очередную пиррову победу, а Ельцин вышел из партии. Еще более унизительным стало его участие в черносотенном учредительном съезде Компартии России Полозкова – Зюганова. И он все это выдерживал, чтобы сохранить какой-то контроль над процессами в партии. Характерный состав президентского Совета Безопасности, предложенный им II съезду народных депутатов в марте 1991 г.: Павлов, Яковлев, Пуго, Крючков, Язов, Бессмертных, Примаков, Бакатин, Болдин. Пятеро из них уже тогда были готовы к заговору против него, четверо – Яковлев, Бессмертных, Примаков, Бакатин – были сторонниками, за которыми, однако, не стояли серьезные политические силы.