Красный флаг. История коммунизма - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Пристланд cтр.№ 208

К сентябрю 1990 года у Горбачева появились сомнения, и он стал пытаться снова централизовать власть. Следующий год видел его в колебаниях, то сломившим сопротивление, то снова потерявшим контроль. Он отчаянно стремился сохранить СССР, но не хотел силовых мер, кроме того, его обходили с флангов радикалы — сторонники рыночной экономики во главе с импульсивным бывшим партийным руководителем Борисом Ельциным. Ельцин использовал РСФСР как базу для того, чтобы бросить вызов президенту СССР Горбачеву; в июне 1991 года Ельцина избрали президентом РСФСР. Сильно ослабленный политически Горбачев был вынужден согласиться на новый Союзный договор, дававший большую власть республикам. Но за два дня до того, как он должен был быть подписан, реакционные силы, о которых предупреждал Горбачев, наконец начали действовать. Группа консервативных руководителей, включая председателя КГБ Владимира Крючкова, сделали последнюю отчаянную попытку спасти Союз и Коммунистическую партию. Они выступили против Горбачева на его крымской даче и потребовали либо ввести чрезвычайное положение, либо передать власть вице-президенту Янаеву. Горбачев отказался, и они лишили его связи с внешним миром. СССР теперь управлялся Государственным комитетом по чрезвычайному положению, пока Горбачев «оправлялся от болезни».

19 августа 1991 года москвичи, проснувшись, увидели, как танки с грохотом идут по Москве, оставляя на шоссе глубокие следы.

Было ли это повторением смещения Хрущева или сокрушения «Пражской весны»? Походило на первое, но это плохое оправдание для переворота. После отказа Горбачева уверенность лидеров путча, кажется, рухнула. На их пресс-конференции Янаев спотыкался на каждом слове, будто пьяный. Они не сумели добиться массированной поддержки от КГБ и милиции и не смогли помешать Ельцину добраться до штаба российского правительства, Белого дома, где он стоял на танке ярким вызовом путчистам. Лидеры переворота решили, что должны штурмовать Белый дом, полный защитников из числа гражданского населения, и на раннее утро 21 августа была назначена атака ^[873]. Тем не менее военное командование отказалось подчиниться приказу, и лидеры лишились воли к продолжению путча. Позже в тот же день они завершили переворот и освободили Горбачева. В путче 1991 года много отголосков корниловского выступления 1917 года. Как и раньше, заговорщики не смогли заручиться поддержкой офицеров среднего звена, и мятеж, устроенный для того, чтобы спасти старый порядок, только ускорил его конец .

Горбачев пытался продолжить с того же места, где его прервали, но все уже изменилось. И СССР, и Коммунистическая партия были дискредитированы. Ельцин быстро выдвинулся, воспользовавшись ситуацией, объявив Коммунистическую партию в России вне закона и все активы России-СССР собственностью российского правительства. В 1990 году немногие хотели уничтожения СССР, даже Ельцин; к 1991 году старые советские элиты видели, что он распадается ^[874], и принялись восстанавливать власть на новых основаниях — бывших республиках СССР. Защитники СССР, Горбачев и путчисты, были недостаточно беспощадны, чтобы удержать Союз от распада. 25 декабря 1991 года Горбачев сложил с себя полномочия президента СССР. Красный флаг с серпом и молотом, реющий над Кремлем, впервые был спущен. Семьдесят четыре года спустя коммунистический эксперимент в СССР закончился.

В 1985 году советский блок противостоял враждебному Западу, и у каждой из сторон было достаточно ядерного оружия, чтобы уничтожить мир. Шесть лет спустя советская имперская система рухнула со всего лишь несколькими перестрелками. Ее распад вызвал периодические вспышки насилия на протяжении 1990-х годов, и напряженность сохраняется по сей день. Но немногие могущественные многонациональные империи завершали свое существование так мирно, если такие вообще были. Сам Горбачев во многом заслуживает благодарности за такой исход, так же как некоторых обвинений за экономический и политический коллапс 1990-х годов. Тем не менее, хоть он и кажется исключительной фигурой, на самом деле он был воплощением широких тенденций: продолжающейся тяги к романтическому марксизму в советской партии и привлекательности неолиберализма и Запада. Главным вкладом Горбачева стала его исключительная уверенность и его политическое искусство. Он готов был продвигаться вперед с глубоко противоречивой программой, даже при том что она разрушала систему, которую он так старался спасти.

Могло, однако, быть гораздо хуже, и в другой европейской стране, управляемой коммунистическими властями, Югославии, так и случилось. Югославия страдала во многом от тех же проблем, что и СССР: слабо централизованное государство, которому не хватает желания или власти реформировать экономику; Множество этнических групп в противоречивых отношениях с Центром и давление неолиберального МВФ. Но в Югославии все это было обострено до крайней степени: Белград дольше оставался слабым, националисты организовывались годами, а МВФ гораздо сильнее влиял на экономику. На протяжении 1980-х годов МВФ убедил уже ослабленный Белград установить режим жесткой экономии в раздробленной стране, а это только усилило обиды и соперничество, разделявшие республики Политики-коммунисты продолжали использовать националистические стремления для привлечения поддержки; национализм был силен в Словении, Хорватии и Сербии, но именно Слободан Милошевич в Сербии особенно отличался искусством подстрекать толпу демагогическими речами ^[875].

Даже при этом еще весной 1990 года по-прежнему была широко распространена поддержка населением единой Югославии, а премьер-министр Югославии, коммунист Анте Маркович, оставался самым популярным политиком в государстве — больше, чем Милошевич и хорватский националист Франьо Туджман. Это продлилось недолго, так как была достигнута высшая точка неолиберальной революции. Маркович при поддержке МВФ решил начать программу «шоковой терапии», что совпало с первыми многопартийными выборами. Единственная сила, выступавшая за политическое единство Югославии, оказалась неизбежно связана с глубоко непопулярной экономической программой . Партия Марковича потерпела сокрушительное поражение, а партии националистов, противники «шоковой терапии», избранные в Хорватии и Словении, стали строить планы независимости от Югославии.

Внезапный раскол Югославии, безо всякой защиты этнических меньшинств в каждой республике, неизбежно должен был привести к войне. За исключением Словении, республики были этнически смешанными, и меньшинства чувствовали все большую угрозу. В Хорватии 12,2% населения составляли сербы, и они боялись Туджмана, историка с ревизионистскими взглядами и ностальгией по хорватскому движению усташей, жестоких пособников нацистов. Все это сыграло на руку Милошевичу, и к концу 1990 года он победил на выборах в Сербии, обещая защищать сербов по всей Югославии. При этом словенцы и хорваты продолжали двигаться к независимости, вдохновленные международной поддержкой и признанием Германии, Австрии и других стран.