Красный флаг. История коммунизма - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Пристланд cтр.№ 137

Страница

Никогда больше Мао не последует за хрущевской стратегией контролируемой либерализации, такое повторится только после его смерти. С того времени Мао считал, что интеллектуалы — безнадежные антикоммунисты. Несмотря ни на что, Мао продолжал искать альтернативу сталинскому порядку, который укреплялся в Китае. Он нашел выход в возвращении к партизанскому социализму Яньани и в радикальной классовой борьбе.

Недостатки старой сталинской модели сильнее всего повлияли на экономику. Как же мог Китай преодолеть неравенство с Западом и с СССР? В 1957 году Мао во второй раз посетил СССР. Огромное впечатление произвело на него здание Московского университета. Вряд ли сталинские методы могли помочь Китаю достичь таких высот в культуре и материальном благосостоянии . Стратегия Сталина предполагала получение максимальных доходов от сельского населения и рабочих и перенаправление всех средств на развитие тяжелой промышленности. Такой вариант был неприемлем для Китая. Китайское сельское хозяйство было более бедным и менее продуктивным, чем советское в 1928 году, когда Сталин начал экономические преобразования. В действительности в сельском хозяйстве имелось не так много излишков. Так чем же было стране оплачивать индустриализацию?

Мао видел выход в «Большом скачке вперед», который стартовал в 1958 году. Эта кампания была еще более утопической, чем сталинский «Великий перелом». Мао был намерен максимально использовать единственный ресурс, который имелся в Китае в изобилии, — крестьянский труд. Согласно теории «Большого скачка», крестьяне должны не только добиться огромной производительности сельскохозяйственной продукции путем сооружения систем орошения, но и производить промышленные товары. В отличие от большинства моделей развития, индустриализация должна была происходить не в городах, а в сельской местности. Крестьянам следовало добиваться таких впечатляющих результатов под руководством партийных активистов. Мао надеялся, что революционный дух самопожертвования снова разгорится. В то же время использование партизанских методов работы должно было ликвидировать политическое неравенство «феодализма» и сталинизма. Мао пояснял: «Наши революции следуют одна за другой… После победы мы сразу должны ставить новую задачу. Таким образом, наши кадры и массы всегда будут испытывать революционный пыл, а не тщеславие. Действительно, у них нет времени на тщеславие, даже если появляется соблазн его почувствовать» . Такая риторика была пугающе знакомой. Она перекликалась со сталинской риторикой конца 1920-х годов: можно многого добиться силой воли, если правильно ее мобилизовать, нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики. Однако амбиции Мао шли гораздо дальше, чем даже Сталин мог себе представить. Предполагалось за 15 лет достичь объемов производства Великобритании, и по мере нарастания энтузиазма сроки все уменьшались. В сентябре 1958 года Мао заявил, что Китай догонит Великобританию уже в следующем году . Более того, Мао утверждал, что Китай уже находится на пороге коммунизма.

В городах «Большой скачок» оказался очень похож на сталинский пятилетний план в более утопической и коллективной форме. Это было время «демократии»: поощрялась критика руководителей и специалистов партийными активистами. Профессиональная компетенция больше не являлась привилегией. Любой, начиная с самого бедного крестьянина и заканчивая академиком, занимающим высокое положение, мог быть специалистом, как было сказано в известном лозунге режима, «красным» и «опытным». В центре внимания «Большого скачка» находилось сельское хозяйство. «Народные коммуны», объединявшие несколько деревень, были призваны выполнять великие задачи, поставленные перед ними Мао. Более 100 миллионов человек мобилизовали на работы по орошению, лесопосадкам и борьбе с наводнениями. Часто люди трудились далеко от дома. Крестьяне должны были также производить промышленные товары. У себя во дворах они возводили маленькие Печи для выплавки стали. Бу Юлонг, сельский руководитель из Провинции Хэнань, который добровольно принимал участие в строительстве сталеплавильных печей к югу от своей деревни, вспоминал жесткую атмосферу того времени: «Нас разделили на группы по 180 человек, словно военные подразделения. Действительно, все было по-военному. Вскоре нам выдали зеленую военную форму, и весь распорядок дня был армейским. Каждое утро нас будили сигналом горна» . Предполагалось, что все трудоспособное население будет занято строительством, однако было непонятно, кто тогда будет смотреть за детьми, готовить еду и вести домашнее хозяйство. Здесь снова в дело вступали коммуны. Детские сады и школы строились исходя из того, что обещанный подъем производительности приведет к их быстрой окупаемости. Еда была бесплатной, люди питались в общественных столовых. Расценки оплаты труда, очень низкие, не связывались с производительностью. Самопожертвование и энтузиазм, а не страсть к накопительству являлись движущей силой для героического китайского народа. «Большой скачок» должен был затронуть не только экономику, но и культуру. Появились местные оперные театры, руководство страны призывало миллионы людей писать стихи и таким образом искоренить господство старой элиты в культуре. Государственные переписчики ездили по стране и собирали новую народную литературу.

Следует отметить, что «Большой скачок вперед» пользовался некоторой поддержкой в сельской местности. Житель деревни Зенгбу в Гуаньдуне (провинция в Южном Китае) вспоминает альтруизм того времени: «Самосознание народа было таким высоким в самом начале «Большого скачка вперед», что нам хотелось все делать вместе, коллективно. Не было необходимости даже в продавцах в магазинах, так как можно было не сомневаться, что человек оставит именно ту сумму, которую должен заплатить за купленные товары» . Бу Юлонг также вспоминал, как чувство коллективизма кружило голову: «Я никогда не забуду то волнение, которое я почувствовал, когда увидел свою первую плавильную печь… Результаты нашей работы не были очень высокими, но все же в Жутоу был устроен большой праздник с фейерверками и барабанами. Некоторые читали свои стихи:

Но вскоре наступило разочарование. Поскольку огромное количество людей было занято в ирригационных проектах и в производстве стали, не хватало рабочих рук для уборки урожая. Тем временем бесплатное питание в общественных столовых привело к нехватке продуктов. Кроме того, сталь, которая выплавлялась в маленьких печах на задних дворах участников коммун, отличалась очень низким качеством. Чтобы выполнить план по производству стали, у людей отбирали на переплавку котлы и лопаты. Все это явилось результатом дикого оптимизма Мао. Партийные руководители, находясь под постоянным давлением, были вынуждены обещать золотые горы, преувеличивать достижения и скрывать провалы. Мао, казалось, поверил всем этим фиктивным результатам. Его личный доктор, Ли Чжисуй, вспоминает, как они отправились на поезде в провинцию Хэбэй и какое огромное впечатление произвели на них преобразования, которые они увидели. Крестьянки в нарядных разноцветных одеждах были заняты работой на полях, где колосился богатый урожай. Куда бы ни упал взгляд, сталеплавильные печи озаряли небеса своим пламенем. Однако вскоре доктор Ли понял, что это была огромная «потемкинская деревня», бутафорская деревня, построенная вдоль маршрута следования Мао. Печи были специально выстроены на виду, а рис привезли с отдаленных полей и пересадили, чтобы создать видимость обильного урожая. Рисовые плантации были так густо засажены, что пришлось привозить электрические вентиляторы, которые поддерживали Движение воздуха, чтобы рис не сгнил. Ли с горечью прокомментировал то, что увидел: «Весь Китай — это сцена, все люди — актеры в фантастической пьесе, поставленной для Мао» .

Страница