Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - читать онлайн книгу. Автор: Таисия Наполова cтр.№ 57

Затем она обратила к Иванову суровый взгляд, в котором были едва сдерживаемый гнев и приказ удалиться.

Вскоре стало известно, что царица Наталья снарядила поезд на богомолье. Он представлял собой множество возков, в которых разместились семья Нарышкиных с её окружением, «верхние бояре», чиновные лица и вся обслуга со съестными запасами. Среди важных персон были боярыня-кравчая, дворецкий царицы Натальи Лопухин, окольничий Иван Стрешнев с братом, стольник Иван Матюшкин, боярыня-казначея. Были тут дьяки, стольники. Забрана была с Верха и вся прислуга.

Улицы быстро заполнили любители зрелищ и просто любопытные.

И было много дивования. Кто-то слышал, как царица говорила отцу:

— Братов посылай и ещё там кого... Казны возьмите... Не жалейте!

«Казны не жалейте»! Люди, знавшие одну лишь нужду да лишения, горестно повторяли эти слова. И без того было видно, что казны не пожалели. Люди впервые видели такой пышный выезд. Даже царь не снаряжал такого богатого поезда. В возок для царицы были запряжены двенадцать лошадей, украшенных роскошной сбруей.

— Да девок-то зачем на коней посадили?

Это были «амазонки» царицы. Двадцать четыре красивые рослые девки по-мужски сидели на лошадях.

— Экие кобылы!

— Тише ты! А то стрельцы матвеевские схватят тебя...

— Вишь, впереди стоит стрелецкий полк Матвеева...

— А бабы-то как обряжены! Что тебе барыни...

И действительно, амазонки были одеты со всевозможной европейской роскошью. На головах у них, даром что время было зимнее, красовались особые белые шляпы с полями, подбитые тафтой небесного цвета. Жёлтые широкие шёлковые ленты ниспадали на самые плечи и были унизаны золотыми пуговками, жемчугом да ещё украшены золотыми кистями. Лица до подбородка закрыты белой фатой. На девках были дорогие шубки и жёлтые сапоги.

Люди сведущие говорили, что русская царица уподобилась султанше: ведь таких амазонок султанши имели ещё со времён Золотой Орды.

— Это сколько же добра и денег надобно, чтобы так обрядить дворовых?

— А сколь денег ушло, чтобы снарядить стрельцов! И сукно-то у них не нашенское, иноземное. Кафтаны-то зелёные, видно, что для одного только форсу...

— У Матвеева всё на выхвалку. И стрельцов, чай, на царские деньги.

— А то на свои!

— Дак почто царь дозволил ему держать опричных стрельцов?

— Сказывают, будто Матвеев хочет своё государство установить.

— Или Матвееву дворцовые законы не писаны?

— По всему видно, у нас два царя.

— Эх, Афоня, Афоня, мало тебя в участок таскали за бездельные речи!

В эту минуту подъехала колымага Матвеева. Первым из неё вышел сам Матвеев. Он был в новом кафтане коричневого сукна, шитом золотыми нитями и с золотыми пуговками посередине. Он был без шляпы. Его рыжеволосая, начинавшая плешиветь голова, казалось, была посажена на самые плечи. Даже не оглядевшись, он выжидательно поднял глаза на дверцу кареты, в которой показалась царица Наталья. Она была в пышном платье из тяжёлого вишнёвого бархата, украшенном множеством сверкавших на ярком январском солнце каменьев. На голове у неё была шитая жемчугом тёмная шапочка.

— Ишь, султанша!

Она зорко огляделась, словно слышала эти слова, и стала смотреть, как Матвеев принимал на руки поданного ему из кареты царевича Петра. Потом он принял из рук комнатной боярыни спящую царевну Наталью и передал её мамке. Затем из кареты гуськом выступили остальные: Анна Леонтьевна Нарышкина с супругом Кириллом Полуехтовичем и ближние бояре.

Замечено было, что Матвеев не спешил отвести царицу к её возку в поезде, но о чём-то почтительно разговаривал с ней, будто напоказ людям: на богомолье-де царица поехала не одна, а с наследником. Он и царевичу Петру молвил что-то тихо и почтительно, отчего царевич воскликнул:

— Дедуня, я же сказывал тебе, что эту молитву помню назубок!

И он начал было читать молитву, но мать ласково остановила его и весело-победительно оглядела стоявших неподалёку любителей торжественных церемоний.

Кто-то из толпы громко сказал:

— Видно, и вправду царь Алексей передал престол царевичу Петру.

— Дак завещание-то написано или не на Фёдора?

— Знамо дело, переписали завещание-то...

К царице Наталье вдруг обратился Кирилл Полуехтович:

— Доченька-государыня, можно ли тебе столь долго стоять на людях? — Но, встретившись с её взглядом, добавил: — Ежели можно, так я что ж...

— Ништо, батюшка, всё ныне по-доброму деется, — поспешила на выручку дочери Анна Леонтьевна. — Дак об чём тут толковать?

— И не надобно толковать. Старое то дело, — заметил Матвеев. — Да ныне по-новому живём. Ишь сколько народа собралось на царицу поглядеть! И пускай видят, как царица на дело великое едет.

Тем временем к Наталье подходили её братья и ближние бояре, и каждому она поручала, в какой церкви надлежит отслужить молебен. Чувствовалось, что она была в каком-то весёлом напряжении: давала наказы дворецкому, боярыне-казначее. Велела не жалеть казны, но деньги отпускать по счёту, строго, не безразборно. И особо справлялась о здоровье окружающих её людей.

Петруша то и дело дёргал её за рукав:

— Матушка, скоро ли поедет поезд?

На лицах собравшихся тоже было нетерпеливое ожидание. Никто не знал, куда царица направит свой возок. И, угадывая обращённые к ней немые вопросы, Наталья словно бы с вызовом объявила:

— А я к Троице пойду... Хоть и пешком.

— Да зачем пешком-то, государыня-матушка? Ноженьки твои притомятся с непривычки-то...

— Э, я привычная, — смеясь и как-то по-простому ответила она, очевидно намекая на своё прошлое. — Чай, в лаптях-то немало земли исходила.

Все эти разговоры велись громко. Толпы не стеснялись. Пусть видят и слышат.

И люди видели и слышали. Но многого не могли понять. Ежели поезд собрался на богомолье, то зачем не заказали молебен в кремлёвских соборах? А ежели богомольный поезд снарядили, то зачем такая пышность? Зачем диковинные «амазонки»? И зачем напоказ бедному люду царица и её родня трясли мошной да роскошествовали? Да ещё объявлено было на всю площадь: «Казны не жалейте!» Позже, когда несколько часов спустя случилась беда, многие вернулись памятью к этому часу, пытаясь постигнуть то, что казалось странным и не поддавалось объяснению..

Можно было понять царицу Наталью. Ей, такой ещё молодой, столь любившей веселье и развлечения, сидеть у ложа больного старого мужа! Во всяком случае, присутствовать возле угасавшего мужа ей не пришлось. Нарочный гонец вернул её, когда начиналась агония и врачи запретили беспокоить умирающего. Возможно, ещё и дети его надеялись, что каким-то чудом он останется жить.