Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - читать онлайн книгу. Автор: Таисия Наполова cтр.№ 45

— Бабий у тебя ум, Наталья. Что ж, будем сидеть да ждать у моря погоды? Или ты забыла, что партия Милославских ныне сильнее?

— Ежели у тебя, Сергеич, задумка какая есть, так не держи за пазухой, сказывай!

— Эх, царица-матушка... Ужели не ведаешь, что допрежь всего людей надобно на свою сторону перетягивать?

— И кого думаешь перетягивать?

— Да всякий сгодится, лишь бы служил нам верой да правдой. И зачем далеко искать? Кругом тебя столько именитых людей! Что скажешь о князе Борисе Алексеевиче Голицыне?

— Тут и думать нечего. Ужели он Петрушу обидит? Или даром к нему дядькой приставлен?,

Матвеев покачал головой.

— В таком разе князь Юрий Алексеевич Долгорукий стоит за царевича Фёдора, коли к нему дядькой приставлен? И нам его не перетянуть?

— Значит, так...

— Ошибаешься, царица-матушка. Князь Юрий паче всего деньги да почести любит.

— Откель про то вызнал?

— Он ведает Стрелецким приказом, и стрелецкие полковники ему дань многую приносят, чтобы ублажить своего главу.

— Князь Юрий Алексеевич у меня давно на примете, — важно заметила Наталья. — Или мало бояр перевели мы в свою волю?

— Да будут ли Милославские спокойно смотреть, как мы посулами многими сманиваем бояр? Софья первая станет об этом кричать...

— Не поминай ты мне эту лиходейку! Пока жива на свете... — Наталья задохнулась, подбирая слова. Лицо её запылало. Глаза мгновенно вспыхнули яростью, столь свойственной её восточным предкам.

Матвеев осторожно погладил её плечо, ощущая рукой дрожь тугого, налитого силой тела.

— Не гневи душу, царица-матушка. Софья недостойна даже гнева твоего.

— Сергеич, что хочешь делай, лишь бы Милославских отвратить от царства, — успокаиваясь, произнесла Наталья.

— Да всё ли в моей воле, царица-матушка?

Глаза Натальи сузились, потемнели от непереносимой злобы.

— Ужели нельзя извести постылых?

Матвеев внимательно посмотрел на неё. Так она никогда ещё не говорила.

— Одного изведёшь — другой останется, — тихо произнёс он, озираясь.

Наталья в испуге тоже огляделась. Не подслушивает ли кто-нибудь их беседу. Сама она не придавала ей серьёзного значения. Сгоряча чего не скажешь! Так ведь со стороны могли подумать, что они сговариваются на злое дело. Люди и без того болтают, что в доме Матвеева нашлись злодеи, кои «помогли умереть» царевичам Симеону и Алексею. Говорили также, что царевна Софья да Ирина Михайловна глаз не спускают с наследника престола Фёдора.

Наталья бросила на Матвеева осторожный испытующий взгляд. Невозмутимое выражение его лица успокоило её.

— Ты, Сергеич, прости мне горячие слова, — нашла нужным сказать она. — Я ныне не в себе. Царь Алексей начал прихварывать.

— Прихварывать не значит болеть, — холодно заметил он. — Стареть стал, оттого и лучше чувствует себя в постели, нежели на троне.

Он видел, что их нежданный разговор испугал Наталью. Для неизбежного решения судьбы русского трона, видимо, ещё не пришло время. И нет людей с головой, которые были бы способны к этому решению. И кто теперь станет рисковать? Ты ищешь дело, ты и рискуй.

Оба некоторое время молчали, изредка взглядывая друг на друга. Наталья чувствовала, что на уме у Сергеича что-то опасное, но говорить сейчас он не будет. Он задумчиво поглаживал рыжую бороду, словно отгоняя от себя печальные мысли.

— Так о чём мы толковали с тобой? — спохватившись, спросил он.

— О Лигариде, — поспешно откликнулась Наталья, боясь, как бы он снова не завёл речь о запретном.

— Ты никак оробела? Я и сам точно бы не в себе. Думаешь одно, а получается другое. Гневен я на Лигарида. Он заслуживает кары. Это предательство ему не сойдёт.

Наталья сделала какое-то движение.

— Нет, за него не проси, он становится опасен. Наведёт на беду, как бес на болото, да в беде-то и покинет. Я его наперечёт знаю...

— Сергеич, Лигарид ещё пригодится тебе.

— Не думаю. Этот старый лис отыграл своё.

Сердце Натальи сжалось от сострадания к «старому лису». Но как ему помочь, она не знала: Сергеич не прощал обид.

Случилось то, чего не ожидал Лигарид. Он был лишён возможности вести церковную службу. Со свойственной ему энергией он сразу забил тревогу, говоря, что для церковной службы у него нет ни священника, ни дьякона, ни певчих, ни церковных служек. Но никто не внимал его просьбам. У него вышли все деньги, и не на что было жить. Он обратился к Матвееву с жалобами, что умирает от голоду, но эти жалобы, видимо, не доходили до первого вельможи. Прошение Лигарида переслали в приказ, и оно пошло гулять из приказа в приказ. Прошения Лигарида поднимали на смех. Он обратился к Матвееву с трогательной просьбой: «Ты заботишься обо всём в богатейшем царстве, забыл только обо мне, архиерее».

Решив, что Лигарид достаточно наказан и унижен, Матвеев велел давать ему корм по-прежнему.

Со стороны Матвеева это было благостыней. Лигарида он мог попросту выслать из России. Но впереди Матвеева ожидали дела поважнее.

Сергеич умел сказать нужное слово: надобно сколачивать вокруг себя верных людей. Но Наталья давно поняла, что прежде того надобно знать, чем дышит иной человек и сколь он надёжен. А в этом деле одного опыта мало, чутьё следует иметь. Об этом ей не раз говаривал Симеон Полоцкий.

И мало кто ведал, сколько забот, догадок и тайных соображений было в душе у Натальи. Некоторыми своими планами она даже с Сергеичем не делилась: боялась услышать поперечное слово.

А на мысли у неё было привлечь на свою сторону не только иных знатных людей, но и понизовых дворян, незнатных московских искателей чинов. Не пренебрегать и чёрным людом, если найдутся смелые и разумные головы.

Так в судьбе царицы Натальи появились люди, о которых раньше она и знать не знала.

Известно, что если человека начинают одолевать какие-то мысли, то они обычно обрастают воспоминаниями и в душе оживает прежнее, памятное. Наталья всё чаще вспоминала дни, которые провела в доме Матвеева, когда была его воспитанницей. Что стояло за этим словом «воспитанница», никто точно не знал, но, что Наталье была дана полная воля, знали все. Это была девочка-бродяжка. Не было в Москве такой улицы или даже такого уголка, где не побывала эта бродяжка. Московские улицы с их пёстрой, разнообразной и шумной жизнью имели особую притягательную силу для девочки, жизнь которой была богата ранними опытами и приключениями. Чертолье, Арбат, Мясницкая, Лубянка, Варварка — эти названия, как и многие другие, она знала наперечёт. Душа её прилежала ко всему, что было вокруг неё, и ей казалось, что всё кругом её собственные владения.